Горппет сам сделал такой же жест. “Мне жаль, господин начальник, но я не могу этого сделать. Я надеюсь, с ними не случилось ничего несчастного ”. Это было даже правдой, особенно когда он подумал о Рэнсе Ауэрбахе. Большой Уродец прошел через худшее, что могли сделать боевые действия, так же, как и сам Горппет.
“Мы не знаем”, - сказал первый инспектор. “Однако мы полагаем, что они были замешаны в недавнем прискорбном инциденте. Вы знаете, о каком деле я говорю?”
“Я полагаю, что да, высокочтимый сэр - сплетни повсюду”, - ответил Горппет. “Я надеюсь, что нет, ради них самих”. И вы, в конце концов, ничего обо мне не знаете! Ему захотелось рассмеяться инспекторам в лицо.
17
Мордехай Анелевич только сел ужинать, когда на улицах Лодзи завыли сирены воздушной тревоги. Берта в смятении воскликнула и поставила на стол жареного цыпленка, которого она принесла из кухни. Мордехай вскочил на ноги. “Хватайте все свои маски!” - сказал он. “Тогда спускаемся в подвал так быстро, как только можем”.
Его собственный противогаз был прямо у него за спиной. Он натянул его, гадая, много ли пользы это принесет. Однажды он уже познакомился с немецким отравляющим газом. Тогда ему повезло; у Генриха Ягера были шприцы с противоядием. Несмотря на это, он чуть не умер. Повторное воздействие… Он не хотел думать об этом.
Берта была в маске. То же самое сделали Мириам и Дэвид. Heinrich… Где был Генрих? Анелевич выкрикнул имя своего младшего сына.
“У меня есть моя маска, отец!” Генрих Анелевич крикнул в ответ из спальни. “Но я не могу найти Пансера!”
“Оставь беффель!” Воскликнул Мордехай. “Мы должны спуститься в подвал!”
“Я не могу оставить его”, - сказал Генрих. “О, вот он, под кроватью. Он у меня”. Он вышел с беффелем в руках. “Хорошо, теперь мы можем идти”.
Сирены выли, как потерянные души. Мордехай шлепнул Генриха по заднице, когда его сын торопливо проходил мимо него. “Ты подвергаешь опасности себя и всю свою семью вместе с тобой из-за своего питомца”, - огрызнулся он.
“Мне жаль”, - сказал Генрих. “Но Пансер однажды спас нас, ты знаешь, поэтому я подумал, что должен спасти и его, если смогу”.
Это был не тот ответ, на который Анелевичу было бы легко ответить. Генрих не считал свою жизнь более важной, чем жизнь беффеля. “Пошли”, - сказал Мордехай. Берта осторожно закрыла за ними дверь, когда они поспешили по коридору, вниз по лестнице и в подвал под многоквартирным домом. Все остальные в здании поспешили за ними, мужчины, женщины и дети, все в масках, которые превращали их из людей в инопланетян со свиными мордами.
“Вот, видишь!” Из-под маски все еще писклявый голос Генриха торжествующе зазвучал. “У них есть собака, и у них есть кошка?”
“Понятно”. Сказал Анелевичз. “Другая вещь, которую я вижу, это то, что они рисковали, чего не следовало делать, и вы тоже?”
У старшего брата Генриха был более срочный, более важный вопрос: “Если в Лодзи взорвется металлическая бомба, много ли пользы принесет нам от укрытия в подвале?”
“Это зависит от того, где именно взорвется бомба, Дэвид”, - ответил Мордехай. “Я не знаю наверняка, сколько пользы это принесет. Я знаю, что в подвале у нас больше шансов, чем наверху ”.
К тому времени, когда он и его семья вошли, подвал был уже забит битком. Люди разговаривали высокими, взволнованными голосами. Мордехай не разговаривал. Он действительно волновался. В подвале было недостаточно еды и воды, чтобы люди продержались очень долго, прежде чем их вынудили выйти. Он пожаловался управляющему, который вежливо кивнул и ничего не предпринял. Если бы случилось худшее…
Этого не произошло, не этим вечером. Вместо этого прозвучал сигнал "все чисто", долгий, устойчивый взрыв звука. “Слава Богу”, - тихо сказала Берта.
“Просто еще одно упражнение”, - согласился Мордехай. “Но при нынешнем положении вещей мы не можем знать заранее, поэтому мы должны относиться ко всем как к реальным вещам. Пойдем наверх. Ужин даже не остынет”. Он снял маску. Дышать нефильтрованным воздухом, даже в тесном помещении подвала, было намного приятнее, чем тем, что казалось безжизненным через резину и древесный уголь маски.
После ужина Берта мыла посуду, а Мириам помогала ей, когда зазвонил телефон. Мордехай поднял трубку. “Алло?”
“Просто еще одно упражнение”. В голосе Дэвида Нуссбойма звучала насмешка над миром.