“Да, я знаю”, - сказал Джонатан с легким раздражением. Он был уверен, что, если бы Ящерен бросил мяч в своего отца, тот поймал бы его, даже несмотря на то, что у него была только одна свободная рука. Джонатан был сильнее своего отца в эти дни, но он все еще и наполовину не был таким бейсболистом, каким был его отец. Это действовало ему на нервы, когда он позволял себе думать об этом.
Но он предпочитал думать о Микки и Дональде. “Подойдите и возьмите это”, - сказал им его отец, и они, не теряя времени, отказались от мяча ради солонины. Они с Джонатаном оба разговаривали с ними и друг с другом. Позволяя им привыкнуть к идее языка, так всегда называл это отец Джонатана. Повернувшись к Джонатану, он заметил: “Они не глупы - они просто другие”.
“Угу”. Джонатану сходило с рук ворчание и даже разделение инфинитивов в присутствии отца, в то время как мать обрушивалась на него, как тонна кирпичей. Иногда он задавался вопросом, находил ли его отец, что разговаривать в присутствии его мамы тоже тяжело. Но это было не то, о чем он мог спросить. Вместо этого он указал на Микки, у которого из уголка рта свисал маленький кусочек солонины, и сказал: “Ты маленький поросенок, ты это знаешь?”
Одна из глазных башенок детеныша повернулась, следуя за его указательным пальцем: возможно, это было опасно, или так предупреждала эволюция. Другим глазом Микки продолжал наблюдать за отцом Джонатана, который в данный момент был источником всех благословений. Конечно же, он предложил Микки еще одну полоску солонины, и маленькая Ящерица прыгнула вперед, чтобы взять ее.
“Интересно, какими они с Дональдом будут через двадцать лет”, - сказал отец Джонатана, а затем, больше чем про себя: “Интересно, буду ли я рядом, чтобы увидеть это”.
Джонатан понятия не имел, как реагировать на это последнее предложение, и поэтому промолчал. Он сказал: “Интересно, на что это - Касквит, так ее звали? — похоже сейчас. Она была бы примерно моего возраста, не так ли?”
“Может быть, немного моложе - она сказала, что ящерицы добрались до нее после того, как прекратились бои”, - ответил его отец. “Она умна - тут двух вариантов нет. Но что касается остального… Я просто не знаю. Довольно странно. Она ничего не может с этим поделать ”.
“Я бы хотел поговорить с ней сам”, - сказал Джонатан. “Это было бы интересно”. Он выразительно кашлянул, забыв, что не должен был делать этого при Микки и Дональде.
“Не знаю, смогу ли я это устроить”, - сказал его отец тоном, предполагающим, что он и не собирался пытаться. Но затем его взгляд стал острее. “Знаешь, все могло бы быть не так плохо, если бы я мог, особенно с подключенным видео. Ты похож на ящерицу, понимаешь, что я имею в виду? — или настолько, насколько это возможно для человека”.
“Это могло бы заставить ее чувствовать себя легче”, - согласился Джонатан, а затем: “Как она выглядит?”
Его отец рассмеялся. “Я не знаю. У нее тоже не было включенного видео”.
“Хорошо, хорошо. Я просто спросил, вот и все”. Но Джонатан был рад, что Карен не было рядом, чтобы услышать этот вопрос. Она бы неправильно это восприняла. Он был уверен в этом. Женщины такие неразумные, думал он и никогда не переставал задаваться вопросом, что бы он чувствовал, если бы она спросила, хорош ли какой-нибудь мужчина.
Дональд и Микки оба смотрели на его отца. “Извините, ребята”, - сказал им Сэм Йигер. “Это все, что есть - больше ничего нет”. Он подмигнул Джонатану, как бы говоря, что знает, что ставит мать Джонатана выше, используя плохую грамматику за ее спиной. Детеныши Ящериц ничего в этом не понимали, но они отложили достаточно солонины, чтобы не быть слишком разочарованными, не получив еще.
“Пока-пока”, - сказал им Джонатан и помахал рукой. Его отец повторил его слова и жесты. И, немного неуверенно, немного неловко, детеныши помахали в ответ. Даже пару недель назад они не знали, что нужно это делать. Джонатана охватило волнение. Ящерицы не могли говорить. Только Небеса знали, когда они научатся. Но они начали общаться без слов.
“Медленно”, - сказал Томалсс. “Расскажи мне медленно о разговоре, который у тебя был с этим Большим Уродом”. Он был очень осторожен, чтобы не сказать "с этим другим Большим Уродом".
“Это будет сделано, высочайший сэр”, - сказала Кассквит, но мгновение спустя она снова что-то лепетала, ее слова перекрывали друг друга в стремлении вырваться наружу. Томалсс пыталась решить, было ли это рвение вызвано радостью от того, что она выжила в схватке, или желанием Кассквит поговорить с тосевитом - другим тосевитом - снова, как только у нее появится такая возможность. Он не мог.