“Этого не должно произойти”, - заявил Молотов.
“Возможно, ты говоришь правду”, - сказала ему Ящерица. “Я не отрицаю такой возможности. Но, как я сказал на предыдущей встрече, это не обязательно в твоих интересах. Если вы станете угрозой Империи в целом, а не просто миру и порядку здесь, на Тосев-3, мы будем настолько безжалостны, насколько того потребуют обстоятельства. Не сомневайтесь, что я говорю это с полной искренностью ”.
Как бы сильно Молотов ни хотел, он в этом не сомневался. “Мы также должны быть в состоянии защитить себя от вас”, - предупредил он. “Вы хотите, чтобы мы отказались от технического прогресса. Как я уже говорил ранее, это невозможно”. СССР также должен был защищать себя не только от Расы. Рейх и США оставались потенциальными врагами. То же самое сделала Япония, в более ограниченном смысле. Молотов был мальчиком во время русско-японской войны, но он все еще помнил унижение своей страны. Однажды Советский Союз сведет счеты со всеми своими соседями, людьми и не только.
Квик сказал: “Тогда, похоже, мы идем курсом на столкновение. В таком случае ссоры из-за домашних животных внезапно становятся менее важными, вы не согласны?”
Молотов пожал плечами. “Поскольку мы не участвуем в боевых действиях, я считаю, что нам лучше всего вести себя так, как если бы мы были в мире”.
“А”, - сказала Ящерица. “Да, должен признать, это разумное отношение. Я не ожидал этого от вас ”. Глаза польского переводчика заблестели, когда он перевел это на русский.
“Жизнь полна сюрпризов”, - сказал Молотов. “Нам есть что еще обсудить?”
“Я думаю, что нет”, - ответил Квик. “Я сделал заявление, которого от меня требовало мое начальство, я выслушал вашу жалобу и предложил возможное решение, и я выслушал ваше бахвальство, касающееся технического мастерства вашей не-империи. Больше ничего не осталось, что я могу видеть ”.
“Шум распространяется по обе стороны улицы”, - ледяным тоном сказал Молотов и поднялся из-за стола. “Эта встреча подходит к концу. Охрана проводит вас обратно к вашему лимузину. Хорошего дня. Он не сказал "скатертью дорога", но его манера поведения предполагала это.
После того, как посол ящеров и его переводчик ушли, Молотов прошел в приемную сбоку от кабинета. Там он сменил всю свою одежду, вплоть до носков и нижнего белья. Если Квик или его марионетка-человек пронесли контрабандой электронные подслушивающие устройства в офис, они не прошли бы дальше прихожей. Молотов задался вопросом, знала ли Раса, что он принимал посетителей-людей в другом офисе. Он бы не удивился. Он был не прочь обидеть Ящериц - или кого-нибудь еще, - но не хотел делать это непреднамеренно.
Переодевшись в одежду, которая наверняка не была запачкана, Молотов вернулся в обычный офис. Не успел он туда добраться, как зазвонил телефон. Он поднял трубку. “Маршал Жуков на линии”, - сообщила его секретарша.
Выражение лица Молотова не изменилось, но внутри он скривился. Жуков слишком много знал о его приходах и уходах. Без сомнения, у маршала был шпион среди помощников Молотова. “Соедините его”, - сказал Молотов, подавляя вздох, а затем: “Добрый день, Георгий Константинович. А как у вас дела?”
“Прекрасно, спасибо, товарищ Генеральный секретарь”, - ответил Жуков внешне почтительно. Но, будучи грубым солдатом, у него не хватало терпения на светскую беседу. “Чего хотел Ящер?”
“Чтобы похвастаться, что Раса подавила восстание в Китае”, - сказал Молотов. “Он действовал в заблуждении, о котором мы еще не знали”.
“А”, - сказал Жуков; Молотов мог представить себе его кивок, даже если не мог его видеть. Маршал продолжал: “Когда китайцы сами будут готовы или когда мы сможем их расшевелить, они, конечно, восстанут снова. Я полагаю, у вас был готов контрприем?”
“О, да - вопрос об этих животных из дома на нашей земле”, - сказал Молотов. Жуков услышал бы это от кого-нибудь другого, если не от него. “Они действительно угрожают стать помехой в наших пограничных регионах, но Квик проявил готовность к примирению в вопросе компенсации”.
“Я бы хотел, чтобы вы нашли что-нибудь покрепче”, - проворчал Жуков, - “но я полагаю, что иностранные дела - это ваша прерогатива”. До тех пор, пока мне захочется, чтобы это было твоей прерогативой. Маршал Жуков тоже не всегда говорил все, что думал. Но, с другой стороны, ему не всегда было нужно. Вот что означало удерживать власть.