А тут ещё с улицы отчётливо долетели громкие голоса — явно чужие голоса, и гулкие шаги прогремели по деревянному крыльцу. Кто-то идёт сюда, в клуб!
Андрюха, бросая короткие тревожные взгляды на вход, безуспешно тыкал пальцами в чёрную коробочку, но она (зараза!) гаснуть не хотела.
Поддавшись панике брата, Беркутов наконец в сердцах швырнул проклятую штуковину обратно в саркофаг, развернулся, чтобы бежать к заветному тайному ходу…
И тут новый звук, похожий на всхлип, удержал его на месте. Беркутов медленно оглянулся на саркофаг и едва не всхлипнул сам.
Вцепившись обеими руками в стенки своего гроба, «мёртвая царевна» приподнялась над поверхностью серебристо-розово-голубых «вод» и, раскрыв нежные губы, судорожно вздохнула.
* * *
— Живая! — ахнул Андрей.
Голос прозвучал неузнаваемо хрипло. От невообразимой смеси ужаса и восторга бросило в жар. Глазам невозможно поверить!
Он сам, пять минут назад убеждал брата, что девушка наверняка просто спит, но сейчас… Ведь это же в голове не укладывается! Кем бы она ни была, это же просто невероятное чудо.
Беркутов, наверное, так бы и стоял окаменевшим истуканом, и хлопал глазами, не обращая внимания даже на приближающиеся голоса, но тут руки прекрасной девицы соскользнули, и очнувшаяся «царевна» внезапно снова ушла под «воду». На серебристой поверхности забулькали озорные пузырьки.
Так ведь и захлебнуться недолго!
Андрей метнулся к саркофагу, нырнул туда обеими руками и бережно приподнял голову девушки над поверхностью. Она так и не открыла глаз, не проснулась окончательно, но задышала спокойно и тихо.
Где-то далеко скрипнула дверь…
— Беркут, бежим! — простонал за его спиной брат. — Брось её! Линяем!
Да. Всё верно. Надо уходить. Быстро уходить.
Пока их тут не застукали. Пока не узнали, что это всё они натворили. И пока эта странная сказочная «царевна» не открыла глаза и не увидела, кто её разбудил. Ванька тысячу раз прав!
Благоразумие Андрея уже стучало во все барабаны и дудело в медные трубы, прямо в ухо дудело. А он всё не решался отпустить её. Ещё мгновение, и всё, будет слишком поздно…
— Андрюха!
— Стой, Ванька! Так нельзя… — растерянно бросил Беркутов уже дёрнувшемуся к выходу Ширяеву. — Она же… живая…
— Да, живая, живая! Сам вижу… Что дальше? — закатил глаза брат.
— Нельзя её тут оставлять, — вдруг твёрдо и трезво процедил Беркут, и хмурая складочка пролегла меж бровей. — Нельзя им отдавать! Они же её… как ту лягушку… препарируют… Помнишь?
Конечно Ванька помнил! Ту лягушку вся школа запомнила. А, может, и вся деревня.
Однажды на уроке биологии, когда изучали строение земноводных, училка решила провести лабораторную работу. Неизвестно, откуда в их биологичке проснулись столь живодёрские наклонности, но на практическое занятие она пришла с трёхлитровой банкой, в которую было заключено с десяток активно прыгающих лягушат. Учительница решила показать, как устроена лягушка изнутри, так сказать, на практике.
Первую лягуху она вскрыла сама на глазах у всего класса. Остальных предложила препарировать ребятам, разбившись на небольшие группы для работы в командах.
Вот тут-то Андрюха и задал жару… Всегда спокойный и неконфликтный мальчик, хорошист и примерный ученик возмущенно вскочил со своего места и обвинил биологичку чуть ли не в фашизме.
Скандал разразился нешуточный. Крики были слышны по всей школе. Биологичка, побагровевшая от гнева, убежала жаловаться директору.
А Беркутов, не дожидаясь её возвращения, с мятежным кличем: «Свободу лягушатам!» схватил банку с «подопытными» и сбежал с урока. Бедных лягушек он отнёс на берег Ржавой и торжественно выпустил на волю.
А сам после этого на месяц свободу потерял.
В тот же день родителей Беркутова вызвали в школу, обоих. Обычно на собрания ходила мама. Дядя Вася успеваемостью пасынка не очень-то интересовался.
Отчим после этого происшествия выпорол Андрюху так, что тот ещё неделю в школе не появлялся. А про улицу и игры с друзьями Беркутову пришлось забыть на месяц.
Зато после этого вся школа единогласно признала Беркута настоящим героем и борцом за свободу обиженных и угнетённых, как и положено советскому человеку!
И вот теперь снова!
Судя по испуганному выражению Ванькиного лица, он уже разглядел знакомый шальной блеск в глазах брата. И понял, что отговаривать Андрея бесполезно. Беркут не успокоится, пока не спасёт эту проклятую «царевну-лягушку». И на пути у него сейчас лучше не стоять…