Насупившись ещё больше, Макар схватился за железный борт и, пыхтя, вскарабкался наверх. Но с тяжёлой крышкой саркофага он не справился, махнул призывно, чтобы помогли. В кузов заскочило несколько мужиков помоложе, открыли гроб, ахнули.
Тут уж всем любопытно стало — машину облепили со всех сторон, как голуби крышу тока[1]. Кто понаглее да порасторопнее по очереди забирались в машину, охали, ахали, спускались, уступая другим. Кто не мог подняться в кузов, нетерпеливо спрашивали, что там такое.
Народ, как по волшебству, потянулся со всех уголков деревни. Поползи сначала шепотки, потом, уже не таясь, загалдели все разом. Бабка Лидия крестилась и причитала что-то про кару Божью и светопреставление. Семёныч грозил ей пальцем и требовал прекратить пропаганду всяких антисоветских идей.
Ширяев оторопело оглядывался, только сейчас осознавая, какую кашу они заварили. Вокруг них троих собралось плотное кольцо зевак. Каждый односельчанин считал своим долгом непременно задать в тысячный раз вопрос, кто обнаружил дивную находку, и как это случилось, и где, и…
Голова уже шла кругом, хотелось сбежать домой. Но куда-там!
Семёныч сказал, что позвонил в район. Теперь надо ждать комиссию из города. А Ваньке предстоит всё рассказать ещё раз. А у него уже язык болел. Да и ладно…
Зато на всю деревню теперь прославился. Можно ещё месяц, а то и два, со двора во двор гулять — везде накормят и напоят, лишь бы подробности рассказал да попугал от души своими байками.
А потом, часа через два или три, в Ржанку неожиданно въехало несколько армейских машин, громоздких, суровых, пугающих. Солдатики, молодые, совсем зелёные, но весьма серьёзные, высыпали из них и слаженно окружили деревенских, собравших у дома председателя.
Как выяснилось позже, перекрыли и все (или почти все) дороги в Ржанку. Оцепили тот самый квадрат на берегу реки, где велись работы по строительству дороги. Смену опросили, записали личные данные, велели не болтать лишнего и отправили по домам на неопределённый срок. Сказали, дорожные работы пока будут приостановлены. Всё это случилось так быстро и неожиданно, что даже напугало слегка.
Спустя ещё немного времени появились новые участники этой странной истории: несколько человек в военной форме, остальные — в штатском, но в добротных костюмах и модных ботинках. По сравнению с этими их Семёныч смотрелся совершенным деревенщиной, даром, что председатель.
Строгие мужики, неулыбчивые, смотрят свысока, сразу видно — начальство. Принялись всё осматривать, «обнюхивать».
Гроб велели убрать с всеобщего обзора.
Макар Семёныч пожал плечами… Морга в деревне не было. В дом к себе он это заносить не хотел.
И, поразмыслив, председатель предложил помещение деревенского клуба — просторный зал без окон, бывший склад, там и прохладно, и не живёт никто. Подходящее место.
Саньку за руль уже не пустили. В ЗИЛ забрался один из военных, доехал до клуба. Выгружали саркофаг тоже военные. Унесли внутрь, закрыли дверь, поставили двух часовых на крыльце. Всем велели разойтись по домам.
Кроме виновников происшествия…
А их, всех троих, развели по разным кабинетам в конторе. И Ваньке снова пришлось долго, нудно, с подробностями, под запись пересказывать всю историю. После он поставил подпись под протоколом беседы, выслушал настоятельную рекомендацию поменьше трепать языком и был наконец-то отпущен домой.
На крыльце его дома, в теньке, Ширяева уже поджидал Санёк. Рядом стоял их третий закадычный дружок Вовка, у которого по счастливой случайности сегодня был выходной, а потому в заварушку со «спящей царевной» он не попал.
— Ширяев, это дело надо отметить! — решительно заявил Санька.
Ванька только согласно кивнул. От всего, что сегодня свалилось на его бедную голову, у Ширяева мелко и неприятно дрожали руки.
[1] место для хранения и первичной обработки зерна
* * *
(Андрей)
Лето 1970 г.
— Вот такие дела, Андрюха! — подвёл итог Ванька. — Вот такие дела…
— Да уж! — Беркутов качнул головой, и комната поплыла едва заметно.
Пока брат в красках пересказывал все невероятные события сегодняшнего дня, они успели знатно "подкрепиться". И с непривычки Андрей слегка захмелел.
Довольно странное и непривычное для него ощущение. В лесу злоупотреблять было не с кем. А в деревне он бывал редко. Работа егерем требовала постоянного присутствия на вверенной ему территории. И это Беркутова полностью устраивало. По людям он особо не скучал.
А вот сейчас как-то незаметно опьянел. На голодный желудок, уставший — чему тут удивляться. Нет, чувствовал себя Андрей хорошо. И, конечно, вполне контролировал своё поведение, но настроение быстро менялось на какое-то хулиганское… Так и потянуло навстречу приключениям.