— И, значит, эта ваша спящая красавица до сих пор в клубе? — хмыкнул он.
— Слышь, Вань, — прищурил один глаз Вовка, — Беркут, кажись, нам не поверил!
— Да как можно не поверить? — усмехнулся Андрей. — Сказочники из вас получились… Куда там Пушкину!
— Да честное пионерское! — фыркнул Санька. — Ну, мы же все видели! Своими глазами видели. Мы что, тебе врать будем?
— Сказочки тебе, шуточки, — обиделся Ванька. — Тебя бы вызвали в контору для беседы, сразу бы весь смех пропал… Знаешь, как страшно. Даже фамилия у этого, главного их… Страхов! Полковник Страхов. Андрюха, и он взаправду страшный. Мне Семёныч по-тихому шепнул, что этот полковник — кагэбэшник. Ну, мне-то до лампочки, конечно! Мне чего бояться — я против советской власти ничего не имею, ничего не скрываю, не замышляю… Всё честно выложил, что знал про этот гроб проклятый. Вроде, чего переживать? Но, ты знаешь, Беркут, вот как глянет своими зенками чёрными, меня аж в табуретку вжимает! И вроде не орёт, а так и хочется уши заткнуть, а ещё лучше — голову прикрыть.
— Ага, я его тоже видел, мужика этого, — рьяно принялся подтверждать Санька, хоть его никто и не просил. — Он мимо проходил, как зыркнет, я чуть под землю не провалился! Хорошо, что меня не полковник этот допрашивал.
— Что-то не пойму, КГБ тут зачем? — удивился Беркутов.
— А потому, брат, что, видно, ценную мы штуковину откопали… — таинственным шёпотом доложил пьяный Ширяев. — Всесоюзной важности, вот! А, может, и мировой…
— Что ж они её тогда не увезли сразу? — хмыкнул Андрей. — Если ценность такая.
— Вертолёт ждут, я же говорил, — развёл руками Ширяев. — Это тоже Семёныч шепнул. Что с Новосиба должен прилететь вертолёт. Тока погода, видишь, какая? Затянуло всё… Если завтра не расчистит, так, может, и завтра не будет вертушки. И будем мы тут неделю под конвоем у военных ходить.
— Под конвоем… это, конечно, плохо, — хитро усмехнулся Беркут, — хотя… при желании, можно и мимо конвоя проскочить, как видите. А вот то, что гроб не увезли… Это хорошо! Может, и мне повезёт увидеть эту вашу чудо-находку.
— Что, любопытно стало? — насмешливо поинтересовался Ванька.
— Конечно, любопытно, — признал Беркутов. — Очень любопытно. А что, говорите, клуб так прямо охраняют и никого не пускают?
— Ага, двое, с оружием, прямо у входа, на крыльце, — приуныв, подтвердил Санёк.
— Неужели настолько любопытно? — недоверчиво прищурился Ваня. — Так ведь заперта дверь, часовые её… Как ты туда попадешь?
Да, Ширяев Беркутова знал слишком хорошо, сразу понял, что тот задумал. Андрей и отпираться не стал.
— Ну… это главный вход под охраной… А вот интересно, про то, что в клуб через подсобку зайти можно, военные тоже знают?
— Беркут — ты голова! — Санёк восторженно хлопнул приятеля по плечу.
— Да вы что, с ума сошли? — Вовка тоже сообразил — сначала побледнел, а потом пошёл красными пятнами. — Как вы мимо часовых проскочите? А если поймают… Это ж военные, КГБ… Да вас же под суд!
— Почему «вас»? Нас! — весело провозгласил Ширяев. — Все вместе пойдём! Пока мы с Беркутом будем пробираться во вражеский лагерь, вы с Санькой возьмёте огонь на себя!
— Это как? — нахмурился Вовка — то ли самый трезвый, то ли самый здравомыслящий.
— Кому-то надо отвлекать часовых! — широко улыбнулся Ванька. — И я даже знаю как…
* * *
— Здравия желаю! — задорно козырнул Санька. — Как там мужики, всё в порядке? Не сбежала наша спящая красавица?
Двое военных, расслабленно сидевших на крыльце клуба, неторопливо поднялись, с недовольством оглядывая деревенских.
— Мужики, вы извините его! — Вовка сдвинул Саню за спину. — Это наш местный дурачок. Язык что помело…
Солдаты смотрели на них молча и чуть свысока.
Вовка шагнул ближе и заговорил уже тише:
— Мужики… А можно нам на минутку туда, а? На одну минутку! Хоть краем глаза глянуть! А то… Санька видел, а я нет…
Тяжкий вздох должен был показать, насколько такая несправедливость удручает Владимира, но лица обоих часовых оставались совершенно безучастными.
И парень продолжил умоляюще:
— А так хочется на царевну эту поглядеть, вот мочи нет терпеть! Мы по-тихому — глянем и всё, сразу уйдем!
— Шли бы вы по своим делам! — буркнул один из караула. — Не положено нам с посторонними разговаривать.