Я с радостью и облегчением смотрел как малыш во сне причмокивает.
Неожиданно ребенок открыл глазки, захрипел и закашлялся.
«Бывает»,- подумал я. «Не в то горло попало. Сейчас откашляется и все пройдет».
Но малыш все продолжал кашлять, хрипеть и смотреть на меня ничего не видящими глазами.
Я в панике поднял его на руки, прижал малюсенькую головку к своему плечц. Пробовал качать и держать вертикально. Даже слегка постучал по спинке, как делают взрослому человеку, если он подавился.
Но все было напрасно.
Когда в очередной раз взглянул на малыша, то увидел, что у него ртом идет кровь.
Что с этим делать я не знал. Только и мог, что в ужасе сквозь слезы смотреть на кашляющего кровавыми пузырями маленького мальчика, стирать с его личика кровь и качать его на руках, сюсюкая что-то успокаивающее.
Когда ребенок затих, я долго ждал, прислушиваясь к его дыханию и всматриваясь ему в лицо с полузакрытыми глазками. Ждал, что он пошевелится, издаст какой-нибудь детский звук или моргнет пару раз, но ничего не было. Сердце кольнуло от нехорошего предчувствия. Не хотелось в это верить, но я все продолжал ждать.
И вот, когда все мыслимые и немыслимые временные рамки прошли, я положил ребенка на кровать и закрыл ему веки.
В изнеможении опустился на пол рядом с кроватью, на которой лежал мертвый ребенок, воплотивший в себя все мои будущие надежды и смысл к существованию.
Обрадовался, что не один буду, что появится помощник, что будет с кем поговорить, будет кому рассказать каким был этот мир. Да мало ли еще чего еще.
Да что же это происходит? Совсем недавно, несколько часов назад он был живым, смотрел на меня, пил из бутылочки, а я купал его в теплом тазике.
Черт. Черт. Черт!
Посидел на полу какое-то время, жалея себя. Пошел на кухню, достал из бара бутылку с виски и прямо из горлышка сделал несколько хороших глотков. Закашлялся. Желудок обожгло огнем, но немного отпустило.
Вернулся в комнату. Завернул найденыша, имя которому так и не успел придумать, в его же собственное одеяльце, и понес сверток к разбитому окну, где в квартире лежали его родители. Решил, что лучшим поступком в сложившихся обстоятельствах, будет похоронить вместе всю семью.
В машине лежит саперная лопатка, а также совковая, которую еще по зимней привычке вожу с собой. Но много ими не накопаешь.
Оставил найденыша возле родителей, а сам снова отправился в торговый центр за лопатами. В магазин для охотников, рыболовов и просто туристов.
Там, заодно, разжился еще сумками и рюкзаками, в которые сложил сопутствующие нужняги: газ в походных баллончиках, газовые горелки, сухой спирт в таблетках, охотничьи спички, сверхлегкий спальник из самых дорогих, палатку на всякий случай, перочинный ножик с множеством полезных приспособлений и естественно то, за чем пришел - лопату и кирку.
Когда спускался и проходил мимо магазина показалось, что из приоткрытых дверей продуктового стало вонять сильнее. Скорее всего, я сам спровоцировал эту вонь тем, что пустил свежего воздуха внутрь и ускорил процесс гниения.
Дома входная дверь стала плохо открываться из-за наваленного на пол добра. А все равно кажется, что патронов маловато и еды надо намного больше.
Захватил копательные инструменты и пошел рыть могилу для найденыша и его родителей прямо под окнами их квартиры.
Когда с этим было покончено, вернулся домой, где на меня накатила такая тоска зеленая вперемешку с отчаянным одиночеством, что захотелось прямо вот так, в одежде, лечь и помереть.
А что, тоже выход. Взять и откинуть коньки. Есть много способов уйти из жизни быстро и безболезненно. Например, выстрелить себе в голову из дробовика. Даже не успею почувствовать, как заряд дроби будет пробивать височную кость. В мозгу нет нервных окончаний. Или, например, напиться каких-нибудь таблеток снотворных. Так любят поступать американцы в критические моменты. А может быть чисто по-русски? Выпить залпом литр чего-нибудь высокоградусного и умереть в алкогольном дурмане.
А вот на-ка. Выкуси. Не для того я остался в живых, чтобы бездарно погибнуть. Если я живу, значит это кому-нибудь нужно. Наверное. Очень на это надеюсь. Что все не напрасно, а я не вселенская флуктуация.
Нервишки все равно надо унять. Взял новую бутылку. На этот раз с марочным коньяком, захваченным из магазина. Теперь можно себе позволить упиться хоть столетней выдержкой.
Выпил за упокой всех и за мир во всем мире. Потом за себя живого и за что-то еще. Уже и не припомню.
После выпивки пробило на хавчик. Вскрыл мясную консерву и пожалел, что нет свежего хлеба, а одни сухари. Ну не могу есть без хлеба. Так родители с детства приучили.
А вообще-то забавная у нас была культура, у русских: все есть с хлебом. Даже хлеб заедать хлебом. Например, макароны. Это же тоже хлеб, только вареный. Булка - печеный. Котлеты - жареный.
Про пельмени вообще молчу - хлеб в хлебе.
За этими мыслями и заснул.
Утром следующего дня, с трудом разлепив глаза, я понял, что так пить больше нельзя. Хватит. А то либо сопьюсь, либо помру.
Похлебал водички, нашел и выпил анальгин с аспирином. Вроде отпустило. Но муть осталась.
В голову пришла мысль о развитии. Движение - жизнь. Вот, что может мне помочь. Надо искать выживших. Лучше, чтобы это была какая-нибудь симпатичная девушка. Тогда есть какой-то шанс начать все с начала. Построить новую жизнь на руинах старой.
Вспомнил рассказ Рэя Бредбери, в котором на Марсе случайно остались только один мужчина и одна женщина, а остальные люди улетели на Землю, где началась война. Так вот эти самые оставшиеся «эМ» и «Жэ» решили встретиться, а когда встретились, то мужчина в ужасе бежал от этой монструозной дамочки. Так он и бегал от нее по всему Марсу.
Еще вспомнил один рассказ (не помню кто автор). В нем люди уже давно умели путешествовать между звездами. После того, как по их расчетам Солнце должно было превратиться в сверхновую через пару лет, они начали срочно эвакуироваться с Земли. Однако один человек намерено остался, спрятавшись от всех. Он стал вести дневник, в котором себя называл Последним Хранителем Земли. Кажется, так рассказ и назывался.
А я кто? Хранитель, супермен, счастливчик, обреченный?
Пора заняться делами, требующими скорого решения. Моя машина, конечно, хороша и надежна, но слишком маленькая для моих нынешних нужд. Потому что моя жадность не знает границ. Для транспортировки моей жабы мне нужен, пожалуй, КАМАЗ.
Нет. Грузовик освою как-нибудь потом. Сейчас нужна машина попроще. Где я столько солярки найду на прокорм грузового монстра?
Лучше джип повместительней. Например, пикап.
Помнится, в предыдущую бытность я смеялся над теми, кто приобретал и ездил по Москве на машинах с приваренным к кузову прицепом. В городских условиях - бесполезные понты. Это же машина для сельских жителей, чтобы в ней поросят, навоз или дрова возить.
Однако в сложившихся условиях машина длиной шесть метров с прицепом для меня будет в самый раз. Проблем с парковкой не предвидится, а грузоподъемность и проходимость становятся критичны.
Где бы мне взять пикап? Да еще, чтобы ключи были.
Точно. Как я об этом сразу не подумал. Напротив моего дома как раз находится огромный дилерский автоцентр. Вот в него я и направился.
По привычке спустился было в подземный переход, но, поймав себя на этом, вернулся наверх и пошел поверху через шоссе. Пора вырабатывать новые привычки. Оружие уже таскаю повсюду с собой.
Вход в дилерский центр был, естественно, сквозь стеклянные двери. Так как они оказались запертыми, пришлось их самым варварским способом разбить.
Внутри было достаточно светло. Спасибо стеклянным стенам. Зато было эхо. Кто бы мог подумать, что в зале, заставленном машинами и столами менеджеров, будет так гулко. На всякий случай прислушался. Тишина.
Покричал. Все молчат.
Ладно, молчание - знак согласия. Согласие на мои дальнейшие действия.
Прошелся вдоль рядов машин. А вот и оно - то, что нужно. Стоит и блестит хромированным кенгурятником - темно-синяя «Навара». И кузов с тентом. Как будто специально для меня привезли.