— Она много принимает барбитуратов. У нее всегда были проблемы и со сном и с нервами. Но она никогда не принимала сверхдоз. — Полузакрыв глаза он попытался представить себе, что могло случиться на сей раз, и быстро открыл их. — Думаю, это блеф. Она просто хочет попугать меня.
— Меня, во всяком случае, ей напугать удалось. Она ничего вам не сказала сегодня о самоубийстве?
Рассо ответил не сразу, но под кожей еще явственней проступили очертания черепа.
— Что — то вроде говорила.
— Вы не припомните, что именно?
Он глубоко вздохнул.
— Она сказала, что если я хочу увидеть ее живой, то должен пустить к себе. Это означало сидеть и ждать ее. Но я не мог. Мне надо было ехать сюда.
Я перебил его.
— Живой? Так она сказала?
— Да, но тогда я не принял это всерьез.
— Нет, это серьезно. Мне кажется, она очень хотела, чтобы я отыскал и вернул се.
Он вскинул голову:
— Почему вы так думаете?
— Потому что она оставила дверь аптечки приоткрытой. Она не пыталась скрыть то, что взяла таблетки. По крайней мере, не очень пыталась. — Я взял в руки список. — Как насчет ее родственников? Бельэр, Эль — Ранчо и Сихорс — лейн — весьма фешенебельные районы.
— Они богачи, — сказал Рассо мрачно. Его поникшие плечи словно дополнили: «А я бедняк».
— Ее отец — это тот самый Джек Леннокс, которому принадлежит вышка, где случилась авария?
— Она принадлежит ее деду. Уильяму Ленноксу. Его компания владеет немалым количеством нефтяных скважин.
— Вы с ним знакомы?
— Однажды виделся. В прошлом году он пригласил меня к себе на вечеринку в Эль — Ранчо. Меня, Лорел и прочих родственников. Гости разошлись довольно рано, и мне не удалось с ним пообщаться.
— Лорел и дед в близких отношениях?
— Раньше были в близких, пока у него не появилась женщина. А что?
— Авария, похоже, сильно ее расстроила. Она страшно переживала из — за птиц.
— Знаю. Это потому, что у нас нет детей.
— Она вам это говорила?
— Тут все ясно и без слов. Я хотел детей, но она, видите ли, не была готова стать матерью. Ей проще было заботиться о птичках. Теперь я даже рад, что у нас нет детей.
В его словах была настоящая боль. Наш разговор еще раз напомнил ему, что иные пути в его жизни оказались отрезанными.
— Вы знаете родителей Лорел?
— Да. Портрет ее отца сегодня утром был в «Таймс».
— Я видел. К кому она скорее может поехать — к ним или к бабушке Сильвии?
— Не знаю. Последние два года я только и занимался тем, что пытался предугадать ее поступки. И совершенно неудачно.
— Капитан и миссис Сомервилл в Бельэре… В каких она с ними отношениях?
— Это ее дядя и тетка. Одно время она была с ними очень близка. Но не в последние годы. Я вообще тут плохой консультант. Я слабо знаю это семейство. Но в последнее время там начались большие трения, после того как старик изменил свой образ жизни. Лорел очень из — за этого переживала.
— Почему?
— Она не выносит неприятностей. Любого рода. Она буквально заболевала, когда люди скандалили или ссорились. Она не переносила даже простой размолвки.
— У вас они часто случались?
— Я бы не сказал.
К нам подошла женщина с рецептом. Она была в черных сапогах и желтом парике. Рассо явно обрадовался ее появлению. Он взял рецепт и двинулся в свою будочку.
— До свиданья, — сказал я.
Он вернулся и, приблизившись ко мне, сказал так, чтобы его слышал лишь я:
— Если увидите Лорел, скажите — пусть возвращается. Без всяких условий. Просто я хочу, чтобы она вернулась. Так ей и передайте.
В будочке зазвонил телефон. Он взял трубку, покачал головой и сказал:
— Я не могу сейчас приехать, ты это знаешь. И я не хочу, чтобы они приехали сюда. Работа — это все, что у меня осталось. Подожди минуту.
Рассо вернулся ко мне бледный и дрожащий.
— У меня в доме отец и мать Лорел. Я не могу оставить работу и не хочу, чтобы они сюда приехали. И вообще у меня нет сил с ними общаться. Вы бы оказали мне большую услугу, мистер Арчер, если бы поговорили с ними от моего имени. Вы ведь последний, кто ее видел. Это недалеко отсюда. И я готов оплатить вам хлопоты — в разумных пределах.
— Ладно. С вас сто долларов.
У него вытянулось лицо:
— Только за один разговор?
— Думаю, этим дело не кончится. Я беру сто долларов за рабочий день.
— У меня сейчас нет при себе сотни. — Он порылся в бумажнике. — Только пятьдесят.
— Ладно. Остальное потом.
Женщина в желтом парике подала голос:
— Вы меня обслужите или будете говорить до утра?