— Это ищешь? Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу его тебе оставить.
Он вернул Глаз Порчи в карман и, не выпуская из рук оружие, медленно подошел к устройству. Аккуратно обошел его, поглядывая, как на бомбу замедленного действия.
— Они появились прямо из Кольца Изнанки… — услышал Аято его бормотание. — Неужели побочный эффект из-за влияния останков? Интересно…
Аято безостановочно думал. Кольцо Изнанки. Вот как называется золотистое устройство.
Влияние останков? Что это может значить? Аято знал о негативной энергетике останков Оробаси — Татаригами. Они не только вызывали бедствия и болезни, но и порождали опасные явления, не имеющие ничего общего с ёкаями Инадзумы. От своих информаторов из Сюмацубан Аято слышал, что при создании Глаз Порчи также используются останки Архонтов. И Глаза Порчи, и Кольцо Изнанки — изобретения Фатуи, так что жуткие создания могут быть порождены останками Архонтов, которые используются в Кольце Изнанки.
Если устройство будет работать дальше, оно создаст еще больше подобных тварей. Судя по всему, Отто сам не ожидал подобного эффекта и не умеет их контролировать, а значит, не так важно, насколько он будет милосерден к жителям Инадзумы. Эти твари и без его разрешения объявят на людей охоту.
А значит, все, кто еще не поддался влиянию сонной волны, в опасности. И спящие… Спящие могут быть особенно уязвимы.
Надо остановить устройство. А для этого нужен Глаз Порчи. Раздобыть Глаз Порчи можно только у Отто, но сейчас это нереалистичная задача.
Аято вздохнул. Чтобы остановить Отто, одного плана было недостаточно. Впервые за долгие годы Аято требовалась чужая помощь.
С тех пор что-то в поведении Отто неуловимо изменилось. Он стал более резким и подозрительным, а говорил совсем мало. Иногда Аято казалось, что его глаза вспыхивали фиолетовым огнем, но он так много времени провел взаперти, что уже не доверял собственному сознанию. Кольцо Изнанки Отто на время оставил — его увлекла работа над новым устройством из того же золотистого металла, длинное, похожее на трубу.
— Слушай, — не выдержав, сказал Аято. — Если тебе нужна была лаборатория, мог бы просто об этом сказать. Необязательно было вламываться для этого в Тэнсюкаку.
Отто рассмеялся. После нападения тварей, которых Аято окрестил про себя демонами, он смеялся часто, но холодно, совсем не так, как несколько дней назад.
— Я не скажу тебе, почему мне было так важно попасть в Тэнсюкаку, даже не думай, — ответил он. — Но я могу рассказать тебе об этом устройстве. Догадываешься, для чего оно?
Он продемонстрировал Аято золотистую трубу с круглой выемкой в основании — туда мог идеально поместиться Глаз Порчи.
— Возможно, ты пытаешься собрать что-то, что помешает появлению демонов.
— Демонов? — удивился Отто. — А-а, так ты их называешь. Ну, ты близок к истине. Помешать им я не могу. Может, в Снежной нашлись бы подходящие ресурсы, но здесь…
Отто выставил Глаз Порчи в выемку, но ничего не произошло.
— Хм… Я думаю, что смогу ими управлять. А значит, и обезопасить жителей Инадзумы.
— Или использовать демонов по собственному усмотрению… — пробормотал Аято.
Устройство ему не нравилось. Отто ему не нравился — с каждым днем его поведение становилось все более пугающим, все более противоречивым. Даже если он действительно не хотел причинить жителям Инадзумы вред, его действия не могли принести им блага.
Отто повернул Глаз Порчи под другим углом и, словно ощутив что-то, удовлетворенно кивнул.
— Нужно испытать его в деле, — решил он. — Жди здесь. Хотя ты же все равно не можешь никуда уйти, верно?
Холодно улыбнувшись, Отто покинул Тэнсюкаку, оставив Аято в одиночестве.
А вернулся только через несколько часов, с ног до головы покрытый чужой кровью. Его взгляд, пылавший фиолетовым огнем, был пуст, но где-то на краю этой пустоты зарождалась злоба.
— Тебе больше не нужно переживать о клане Камираги, — сказал Отто бесцветным голосом.
Не глядя на Аято, он прошел вглубь зала и скинул окровавленный плащ. На пол полетел белый пиджак, и Аято разглядел, как под тонкой тканью черной рубашки на раненой руке Отто сияют темно-фиолетовые прожилки.
— Что ты сделал? — напряженно спросил он.
— Испытал устройство, — отозвался Отто.
Он переоделся в чистую одежду. Вздохнув, выложил перед собой книги, с которыми работал последние дни. Его движения казались какими-то заторможенными, тяжелыми, словно каждое из них давалось ему с трудом.
— Я пришел в деревню Конда, чтобы отогнать оттуда скопление порождений скверны, — продолжил Отто. — Демонов. Правда, потерпел неудачу. Спасаясь от демонов, я спрятался в чужом доме и внезапно обнаружил, что его владелец не спит. Он был мертв, Аято. Убит воинами Камираги.
Отто подошел к Аято, взглянул на него — и в холодных фиолетовых глазах впервые за несколько дней промелькнуло знакомое выражение печали и мрачной решимости. За страшной маской Аято разглядел человека, который готов был защитить врага, лишь бы не допустить его смерть.
Но это была мимолетная иллюзия. Взгляд Отто ожесточился, и он вложил в руку Аято какой-то маленький предмет.
Серебряное кольцо, покрытое кровью.
Аято судорожно выдохнул. Из груди точно в одночасье вырвали сердце — душу захлестнула резкая волна боли, и Аято с трудом удавалось сохранять самообладание.
— Я видел, как этот парень помогал тебе добраться до Тэнсюкаку. Камираги выследили его и перерезали ему, спящему и беззащитному, горло.
Аято сжал кольцо в руке, прижал кулак ко лбу. Его била дрожь.
— К счастью, у меня с собой было два образца устройства, и второе испытание прошло успешно, — хладнокровно произнес Отто. — Клан Камираги больше никого не побеспокоит.
Он отвернулся.
— Мне жаль, Аято. Этот мальчишка был таким молодым… Ему не повезло оказаться не в том месте и не в то время.
С этими словами Отто зашагал к Кольцу Изнанки и, больше не обращая внимание на Аято, погрузился в работу.
Аято вжался лбом в колени. Он хотел заплакать, но не мог. Разучился. В тот самый день, когда на его столе появился Глаз Бога, он раз и навсегда забыл, что такое слезы.
Тэкуми мертв. Убит, безжалостно сметен с дороги. Просто за то, что оказался слишком добрым и согласился помочь раненому человеку провести его через город.
Серебряное кольцо — сомнительная фамильная ценность, за которую на рынке не дали бы и пару тысяч моры… Вот и все, что от него осталось.
— Знаешь, — произнес Аято, и в его голосе звучал холод. — Для человека, который не хочет в Инадзуме резни, ты запустил на редкость кровавую цепочку.
Отто вздрогнул. Аято ждал, что он обернется. Наверное, в глубины души он надеялся, что вновь увидит взгляд человека, с которым еще можно вести осмысленный разговор.
Но Отто не повернулся. Его плечи слегка сгорбились, точно на них лег невидимый груз, и он вернулся к работе, так ничего и не ответив.
*
Аято думал, что после встречи с сестрой ему станет легче. Сжимая ее в объятиях, он надеялся, что сможет наконец забыть тот вечер, когда Тэкуми помахал ему на прощание и зашагал прочь от Тэнсюкаку. В деревню Конда — на верную смерть. Аяка и Аято стояли, прижавшись друг к другу, не меньше пяти минут, словно боялись разжимать руки, но нет.
Легче не стало.
Он надеялся, что боль отступит, когда он увидит Тому. Тома робко протянул ладонь для рукопожатия, но Аято, игнорируя этот жест, заключил в объятия и его. Они с Аякой оставались для него последними родными людьми, и если бы хоть кого-то из них не стало, Аято бы это уничтожило. Тома хлопал его по спине, шепча утешительные слова, но нет.
Боль не отступила.
Ни разговоры, ни рассказ о событиях минувших девяти дней заточения в Тэнсюкаку, ни теплый душ, ни горячая еда — ничто не могло растопить лед, который вонзил свои иглы в сердце Аято.
Каждое мгновение он думал о тех, кто расплачивался за него. Кэтсуо. Тадао. Тэкуми. Люди, которые уже умерли, люди, которым только предстоит умереть.