Он не может допустить этого. А значит, нужно любой ценой разорвать эту порочную связь. И если Кадзуха не сумеет сдержать Райдэн до прихода Венти и при этом сохранить Аято жизнь, тогда…
Тогда ему придется каким-то образом ее убить.
*
Дыхание трепеталось в горле умирающей птицей. Небо пронзали вспышки молний, и сразу после Инадзуму сотрясал рокот грома — гроза разыгралась над городом, и Люмин краем глаза улавливала, как смертоносные разряды ударяются в землю неподалеку.
Впервые за долгое время ей овладел страх за собственную жизнь.
Несмотря на это, на пульсирующую боль в растянутой лодыжке и истощение, захлестнувшее ее после разрыва артерий земли, Люмин не позволяла себе останавливаться. Силуэт Синьоры по-прежнему пылал впереди, и как бы они ни торопились, сократить дистанцию не получалось.
Ей почудилось, что демонов стало меньше. Прибывающие из нижнего города войска уверенно теснили врага, и Люмин разглядела среди солдат не только людей Сангономии — подкрепление пришло и из лагеря Кудзё, и из Татарасуны, где досины сегуна выслеживали оставшихся Фатуи. Несмотря на разницу в происхождении и конфликты гражданской войны, которую не так-то просто было забыть, войска действовали слаженно и во всем слушались заранее назначенных командиров. Несомненно, такой порядок воцарился благодаря усиленной работе Горо.
«Где же вы были раньше?» — едва не прокричала им Люмин. Она сердилась и ничего не могла с этим поделать. Последние несколько дней ей казалось, что их с друзьями бросили на острове Наруками на произвол судьбы. Без сомнения, людям без Глаза Бога до последнего не стоило вмешиваться в битву с демонами, и все же Люмин ощущала, как в сердце растет клубок обиды.
А потом она встретилась взглядом с Сяо и наконец поняла.
Она не злится. Она на грани.
За минувшие дни она вымоталась до опустошения, едва не потеряла дорогих сердцу друзей и бесчисленное количество раз подвергалась демоническому воздействию. Мир перевернулся с ног на голову. Отто воскресил Синьору, смерти которой Люмин поспособствовала лично. А Синьора рвала на части артерии земли, причиняя немыслимую боль и Тейвату, и всем живым существам.
Даже у Путешественницы был свой предел.
Жаль, она не имела права остановиться и позволить объединенным войскам Сангономии и сегуната решать оставшиеся проблемы.
Со стороны Тэнсюкаку в небо ударили фиолетовые лучи, переплетенные с тьмой. Люмин не знала, что там происходит, но чувствовала: ситуация складывается не в их пользу. Повсеместные черные вспышки свидетельствовали о появлении новых демонов, и ободрившимся было солдатам пришлось снова поднимать клинки на защиту Инадзумы.
«Пожалуйста, продержитесь еще немного», — мысленно попросила Люмин.
Она и сама не знала, сколько продлится это «немного». А самое главное, закончится ли оно вообще.
Аякс ускорил бег. Люмин не понимала, откуда он берет силы, но похоже, у него открылось второе дыхание: обогнав друзей, он, ловко обходя атаки демонов, взобрался на крышу и оттуда совершил несколько прицельных выстрелов. Синьора не боялась стрел. Они отскакивали от нее, как от камня, а вода, попав на охваченную жидким огнем кожу, мгновенно испарялась.
И все же усилия Аякса не были напрасны.
С каждым выстрелом Синьора становилась чуточку холоднее, а боль артерий земли — чуточку слабее. Остановившись неподалеку от стойки Катерины, она вдруг пошатнулась, обхватила себя руками, а затем, издав нечеловеческий стон, направилась в сторону ближайшего утеса. Люмин не знала, как толковать увиденное. Одна часть Синьоры рвалась бежать дальше, углубиться в Инадзуму и сжечь ее дотла. Вторая тянула ее к обрыву, к бушующему морю, где на скалы набрасывалось штормовое море.
— Она хочет уйти обратно, — объяснил Сяо. — Но не может. Устройство Отто не способно дать ей полноценную жизнь, и Синьора обречена на вечные муки.
— Он воскресил ее, хотя знал, чем это может обернуться, — прошептала Люмин потрясенно. — Воскресил, хотя она сама этого не хотела. На что он надеялся? Неужели думал, что они смогут таким образом обрести счастье?
— Ты видела его, — пожал плечами Сяо. — Думаю, прежний Отто умер вместе с Синьорой. Потеря сломила его. Это неудивительно даже для Якс, что уж говорить о людях.
Они перешли на шаг. Синьора по-прежнему стояла на краю утеса, обратив пылающий лик к темным небесам, и ребята пытались воспользоваться небольшой паузой, чтобы перевести дух.
— Босациус… — произнесла Люмин. — С ним ведь произошло то же самое. Он не смог пережить смерть Индариас.
Сяо кивнул. Его лицо оставалось бесстрастным, но Люмин почувствовала, что под маской равнодушия бушует океан эмоций. Она протянула руку. Робко коснулась его ладони. Она ждала, что Сяо оттолкнет ее, но вместо этого он крепко стиснул ее пальцы — так, словно возможность подержать ее за руку выпала ему в последний раз.
— Ты говорил Отто, что уже видел подобное воскрешение раньше, и ни к чему хорошему оно не привело. Сяо, скажи… Потеряв контроль над своими силами, Босациус пытался вернуть к жизни Индариас?
Сяо вздрогнул. Отвел взгляд.
— Да. Но у него, конечно, это не получилось. Они оба лишь мучали друг друга — сломленный Якса и жаждущий свободы дух. Я… Мне удалось на время спрятать от Босациуса дух Индариас. Решив, что он упустил возможность вернуть ее, Босациус отправился в Разлом и исчез там. Я не хотел причинять ему подобную боль, но это был единственный способ уберечь Ли Юэ.
Люмин сжала его ладонь.
— Мне жаль. «Любовь — это обоюдоострый клинок». Так ты сказал. И ты, как всегда, оказался прав.
Он остановился, повернулся к ней. Прижал к щеке ее дрожащую от усталости руку.
— А еще я, как всегда, заблуждался. Если собрать все на свете трагичные истории, любовь покажется самым печальным и опасным чувством. Но что, если мы сами выбираем, какой она станет? Что, если у нас есть власть управлять этим клинком?
Люмин была бы счастлива вечно стоять вот так, держать свою руку в его руке, слушать его откровения, столь редкие и оттого такие робкие. Она бы все на свете отдала, чтобы продлить этот прекрасный миг — сейчас она отчетливо осознавала, почему Эи так хотелось сохранить в Инадзуме вечность.
Но вокруг бушевала гроза, а на утесе, то подходя к краю, то вновь бросаясь к городу, неистовствовала Синьора.
Им нужно было идти.
— Я люблю тебя, Сяо, — сказала Люмин.
В его глазах вспыхнула необъяснимая помесь чувств. Изумление, испуг, горечь… Люмин понимала, что может его ранить. Что сейчас не подходящее время для таких слов. Но еще она не хотела идти в битву с Синьорой, так и не сказав ему этого. Она хотела, чтобы он знал.
Сяо склонился к ее лицу. Слегка улыбнулся.
— Я тоже люблю тебя, Люми.
Он быстро, неумело коснулся губами ее губ, а затем, обхватив за талию, перенес их в черно-зеленом всполохе ближе к Синьоре. Они отпустили друг друга — и разошлись в разные стороны.
Аякс вложил стрелу в лук. Паймон крутилась рядом, не зная, чем можно помочь.
— Как обстановка? — спросил Сяо.
— Кажется, мои стрелы слегка остудили ее пыл. Как думаете, может, она сама сбросится с утеса, да и дело с концом?
Люмин бросила быстрый взгляд на море. Волны вздымались и опадали, набрасывались на скалы и жадно поглощали вспышки молний. Вот только едва ли даже такой шторм мог остановить ту, что застыла на границе жизни и смерти.
— Вряд ли, пока цело Кольцо Изнанки, — сказала она наконец. — Оно придает ей сил, связывает с артериями земли. Кевин ведь сказал, только уничтожение устройства ослабит Синьору.
— Не похоже, что Кольцо Изнанки уничтожено, — оглянувшись на Тэнсюкаку, заметил Сяо.
Аякс натянул тетиву.
— Значит, мы сами по себе, — сказал он. — Сражаемся, пока не победим. Или пока не погибнем.
Он выстрелил, и это словно стало сигналом к бою — последнему бою, в котором решалась судьба Инадзумы. Сжав рукоять клинка, Люмин бросилась вперед. Сяо появился рядом с Синьорой. Зеленая вспышка столкнулась с пламенной, и Люмин с разбега окунулась в захлестнувшее утес безумие.