– И что она, по-твоему, сделала?
Джанетт откашлялась, глотая слезы.
– Понятия не имею.
– Ты точно в порядке?
Прежде чем она успела ответить, Питерс сказал, не поворачивая головы:
– Хватит трепаться, а не то обе получите отметку о плохом поведении.
И поскольку Ри не могла замолчать, такая у нее была натура, Джанетт отошла в другой конец комнаты, где и продолжила мыть пол.
С экрана Микаэла Морган сказала:
– Президент пока отказывается объявлять чрезвычайную ситуацию, но информированные источники, близко знакомые со сложившимся положением, говорят…
Джанетт посмотрела в окно. Новенькая подняла скованные наручниками руки к кружившим над ее головой мотылькам и рассмеялась, когда они сели.
Здесь тебя отучат смеяться, сестренка, подумала Джанетт.
Нас всех отучили.
Антон Дубчек вернулся домой на обед. Такая у него была привычка, и хотя часы показывали только половину первого, по меркам Антона, обед был поздним, потому что в это утро он вкалывал с шести часов. Люди не понимали, что чистка бассейнов – работа не для слабаков. Здесь требовалась целеустремленность. Если ты хотел добиться успеха с бассейнами, то не мог спать, видя сны о блинах и минетах. Чтобы опережать конкурентов, следовало опережать солнце. К этому моменту он отрегулировал уровень и очистил фильтры семи бассейнов и заменил прокладки в двух насосах. Оставшиеся четыре заказа он собирался выполнить ближе к вечеру.
А в промежутке: пообедать, поспать, покачать мышцы и, возможно, заглянуть к Джессике Элуэй, скучающей замужней дамочке, которую он сейчас регулярно трахал. Тот факт, что ее муж работал в местной полиции, только усиливал остроту ощущений. Копы сидели в своих автомобилях, трескали пончики и получали удовольствие, гоняя черных парней. Антон занимался гребаными бассейнами и зарабатывал деньги.
Он бросил ключи в чашу на столике у двери и прошел к холодильнику за коктейлем. Пакет соевого молока, мешочек с капустой кейл, контейнер с ягодами… никакого коктейля.
– Мама! Мама! – крикнул он. – Где мой коктейль?
Ответа не последовало, но в гостиной работал телевизор. Антон заглянул в дверь. Увиденное – пустой стакан, работающий телевизор – говорило само за себя: Магда решила вздремнуть. При всей любви Антона к матери он знал, что она слишком много пьет. От спиртного она становилась безалаберной, и Антона это злило. После смерти отца по закладной платил он. А поддержание порядка в доме лежало на ней. Без выпитого вовремя коктейля Антон не мог с должной эффективностью управляться с бассейнами, или с максимальной отдачей качать мышцы, или доставлять женщинам наслаждение, которое они рассчитывали получить.
– Мама! Что это за дерьмо! Ты должна выполнять свои обязанности! – Его голос эхом разнесся по дому.
Антон вытащил блендер из шкафчика под ящиком со столовыми приборами, с грохотом потопал к столешнице, собрал воедино корпус, нож и чашу для смешивания, положил в нее приличный пучок зелени, ягоды, пригоршню орешков, ложку экологически чистой арахисовой пасты, высыпал чашку протеинового порошка «Мистер Риппер». Готовя коктейль, он думал о шерифе Лайле Норкросс. Весьма привлекательная для старой цыпочки, в отличной форме, аппетитная мамочка, не злоупотребляющая сладостями, и ему понравилась ее реакция на его коронную фразу. Хотела ли она его? Или желала проявить по отношению к нему свойственную полиции жестокость? Или – этот вариант его заинтриговал – она хотела и его, и проявить по отношению к нему свойственную полиции жестокость. Да, тут следовало подумать. Антон включил блендер на самую высокую скорость и наблюдал за содержимым чаши. Как только оно обрело ровный зеленоватый цвет, он выключил блендер, снял чашу и направился в гостиную.
А на экране, подумать только, красовалась его подружка детства, Микки Коутс!
Ему нравилась Микки, хотя одного ее вида хватило, чтобы погрузить генерального директора, руководителя финансовой службы и единственного сотрудника компании «Уборка бассейнов от Антона», КОО в несвойственную ему меланхолию. Вспомнит ли она его при встрече? Его мать сидела с ней, когда мать Микки уходила на работу, так что в те годы они постоянно общались. Антон помнил, как Микки исследовала его спальню, заглядывала в ящики, пролистывала комиксы, задавала один вопрос за другим: «Кто тебе это дал? Почему этот солдатик – твой любимчик? Почему у тебя нет календаря? Твой отец – электрик, да? Думаешь, он научит тебя соединять провода и все такое? Хочешь, чтобы научил?» Им было лет по восемь, и создавалось впечатление, что она намеревается написать его биографию. Его эти вопросы устраивали. Чего там, они ему даже нравились. Ее интерес повышал самооценку Антона. Раньше, до нее, его не волновало, вызывает ли он у кого-то интерес к себе, он просто радовался жизни. Разумеется, потом Микки отправилась в частную школу, и с тех пор, как он перешел в старшие классы, они практически не общались.