Терри Кумбс сидел на пассажирском сидении и указывал дорогу.
— Видишь тот большой камень с надписью Тиффани Джонс сосет, нанесенной из аэрозольного баллончика?
— Да.
— За ним ты увидишь грунтовую дорогу. Поверни туда.
— Ты уверен? — Спросил Роджер Элуэй. — Дым, похоже, как минимум на милю дальше.
— Доверься мне. Я бывал здесь раньше, в те времена, когда Тру Мейвейзер работал трейлерным сутенером на полную ставку и на полставки джентльменом по продаже наркотиков. Я думаю, это он отправился в мир иной.
Патрульный автомобиль номер четыре занесло в грязи, но потом покрышки нашли сцепление с почвой. Роджер пытался держать скорость около сорока, хотя, благодаря тяжелой подвеске, полицейский автомобиль постоянно пытался замедлить ход. Высокие сорняки, растущие в центре колеи, сминались под днищем автомобиля. Теперь они оба чувствовали запах дыма.
Терри схватил микрофон.
— Патрульный автомобиль номер четыре — Базе, База — это четвертый.
— Четвертый, это База, — ответила Линни.
— Мы будем на месте через три минуты, если Роджер не завезет нас в яму. — Роджер поднял одну руку от руля и указал на напарника пальцем. — Что там с пожарными?
— Они направили все четыре экипажа, плюс скорая. Кое-кто из добровольцев выдвинулись тоже. Должны быть прямо за вами. Присматривайте за Леди Эйвон.
— Леди Эйвон, принято. Четвертый на связи.
Терри положил микрофон одновременно с тем, как полицейская машина подпрыгнула на кочке и на мгновение подлетала в воздух. Роджер резко нажал на тормоз, машину слегка занесло, и она остановилась. Дорога впереди была засыпана обрывками гофрированной стали с крыши гаража, развороченными пропановыми баллонами, осколками пластиковых канистр и измельченной бумагой, часть которой тлела. Он заметил черно-белый диск, похожий на циферблат кухонной плиты.
Одна стена гаража опиралась на мертвое дерево, которое пылало, как факел Тики.[31] Две сосны неподалеку от того, что когда-то было задней стеной гаража, также пылали. Как и остатки кустарников, растущих на обочинах дороги.
Роджер открыл багажник, схватил огнетушитель и начал распылять белую пену на кустарники. Терри достал одеяло и начал тушить горящие обломки на дороге. Пожарные скоро будут здесь; сейчас главным заданием было остановить распространение огня.
Роджер просеменил к машине, держа огнетушитель.
— Я пуст, а ты ни хрена не сможешь сделать. Давай уберемся отсюда, пока окончательно здесь не увязли, как думаешь?
— Я думаю, что это отличная идея. Посмотрим, как дела у chez Мейвейзера.[32]
Пот покрыл бисером лоб Роджера и мерцал среди его редких бледно-желтых волос, стриженных под ежик. Он прищурился.
— Шей что?
Терри нравился его напарник, но он не хотел бы видеть Роджера в своей команде во время проведения Викторины По Средам в Скрипучем колесе.
— Забей. Рули.
Роджер бросился за руль. Терри приземлился на пассажирское сидение. Пожарный автомобиль Дулингской пожарной части раскачивался на дистанции сорока ярдов позади них, его высокие борта задевали ветви деревьев, нависающих над дорогой. Терри помахал им, а затем вытащил дробовик из-под приборной панели. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Они прибыли на поляну, где находился трейлер, покрашенный в отвратительный бирюзовый цвет, словно аквариум, стоящий на домкратах. Ступеньками служили бетонные блоки. Ржавый Ф-150[33] стоял на спущенных шинах. Женщина сидела в его кузове, грязные коричневые волосы скрывали ее лицо. Она была одета в джинсы и короткий топ. Большая часть кожи, которую можно было рассмотреть, была покрыта татуировками. Терри прочитал слово любовь, бегущее по правому предплечью. Ее ноги были босыми и испачканными в грязи. Она была тощая до изнеможения.
— Терри… — выдохнул Роджер и издал горловой шум, близкий к рвотному позыву. — Посмотри туда.
То, что увидел Терри, заставило его вспомнить об игре, в которую он в детстве играл на окружной ярмарке. Человек просовывал голову через картонного Попая,[34] и за дайм[35] можно было бросить в него три полиэтиленовых пакета с подкрашенной водой. Только это явно была не подкрашенная вода, там, под головой, выступающей из стены прицепа.
Усталость нахлынула на Терри. Все его тело, казалось, набрало вес, как будто его внутренности превратились в бетон. С ним это уже бывало и раньше, в основном на месте автомобильных аварий с человеческими жертвами, и он знал, что чувство это проходящее, но пока оно длилось, мучения были адскими. Это случается в тот момент, когда ты смотришь на ребенка, все еще пристегнутого к автомобильному креслу, но при этом его маленькое тело было разорвано, как мешок для белья — или когда ты смотришь на голову, торчащую из стены трейлера, и кожа, сорванная со щек, болтается чудовищными лохмотьями — и тогда ты задаешься вопросом, какого черта так устроен мир. Почему хорошие вещи всегда в дефиците, а плохие, прямо-таки тошнотворные, случаются в большом количестве.
Женщина, сидящая в кузове пикапа, подняла голову. Ее лицо было бледным, глаза с темными кругами. Она протянула к ним руки, затем сразу опустила их на бедра, как будто они были слишком тяжелыми, просто невероятно тяжелыми. Терри знал ее, она была одной из девушек Тру Мейвейзера, прежде чем тот с головой ушел в метамфетамин. Возможно, она все еще находилась здесь, потому что ее повысили до квази-подруги, если вы могли назвать это повышением.
Он вышел из полицейской машины. Она сползла с кузова, и упала бы на колени, если бы Терри ее не подхватил. Кожа под руками была холодная, и он чувствовал все её ребра. Находясь так близко, он увидел, что некоторые из ее татуировок были ссадинами. Она прижалась к нему и заплакала.
— Эй, прекрати, — сказал Терри. — Эй, прекрати, девушка. Все в порядке. Что бы здесь ни случилось, все закончилось.
При других обстоятельствах он счел бы единственную оставшуюся в живых — главным подозреваемым, а все, что она рассказывала о Леди Эйвон — дерьмом собачим, но этот мешок с костями не мог проломить головой человека стену трейлера. Терри не знал, сколько времени Тиффани живет под наркотой, производимой Трумэном, но в ее нынешнем состоянии, думал он, даже для того, чтобы высморкаться, ей пришлось бы приложить максимум усилий.
Подошел Роджер, он выглядел веселым, что было довольно странно.
— Это вы звонили, мэм?
— Да…
Роджер достал свой блокнот.
— Ваше имя?
— Это Тиффани Джонс, — сказал Терри. — Ведь верно, Тифф?
— Да. Я видела вас раньше, сэр. Когда приезжала, чтобы забрать Тру из тюрьмы. Я помню. Вы были таким хорошим.
— А этот парень? Кто он? — Роджер взмахнул блокнотом в сторону торчащей головы, привычным жестом, как будто указывал на интересную местную достопримечательность, а не на останки человека. Его спокойствие было ужасающим — и Терри ему завидовал. Если бы я мог научиться адаптироваться к таким достопримечательностям, как Роджер, подумал он, то был бы самым счастливым человеком, и, возможно, лучшим полицейским на земле.
— Не знаю, — сказала Тиффани. — Он был просто другом Тру. Или, может быть, двоюродным братом. Он приехал из Арканзаса на прошлой неделе. Или, может быть, это было неделю назад.
С дороги что-то кричали пожарные, и хлыстала вода — предположительно, из автоцистерны; Здесь не было городского водопровода. Терри увидел в воздухе радугу, плавающую перед дымом, который теперь стал белым.
31
бамбуковый факел, который относится к полинезийской культуре. Обычно состоит из бамбуковой палки и контейнера с воспламеняющейся жидкостью на ней, из которого торчит зажженный фитиль
32
во французском языке конструкции с предлогом chez выражают местные отношения, указывают на дом, жилище, местопребывание человека. То есть Терри имеет в виду: Как там дела в доме Мэйвейзера