Переводы "... so that she seemed to be enthroned in the midst of a pool" стилистически оба правильны, я хочу привести их здесь только лишь как еще одно доказательство того. что одно и тоже можно перевести совершенно по-разному Муравьев: "... и как на озерном троне сидела она"; Григорьева: "... и кресло возвышалось, словно трон посреди небольшого озера". (Мой вариант: "... и она будто сидела на троне, возвышавшемся посреди лесного озера").
Короткая реплика хозяйки дома: "Enter, good guest" тоже переводится по-разному. Муравьев переводит "enter" просто как "входите" и по стилю оказывается гораздо ближе к английскому варианту, чем Григорьева: "Милости просим". Интересно отметить, что при переводе Муравьев тяготеет к типично русским словам и образам (вспомним "покой", "лампады"), хотя последнии пример убеждает нас в том, что эта слабость есть и у Григорьевой. Любопытно, что при этом Муравьев очень хорошо подбирает эквиваленты английским словам и выражениям (например: "замерли", "висячие", "столешница"), эквиваленты компактные и в тоже время максимально возможно точные.
"They came a few timid steps fulher into the room and began to bow low, feeling strangely surprised and awknard". Оба переводчика сильно сжимают первую часть этого предложения, разбавляя ее при этом последней частью ("feeling strangely..."), общий смысл от этого почти не меняется, но при этом первую часть ("they came ... room") Григорьева переводит почти дословно, а Муравьев сильно упрощает "Робко вступили они в покой", не достигая этим ничего хорошего. На вариантах перевода этой фразы до конца я не буду останавливаться, так как они почти одинаковы и по смыслу близки к оригиналу. Но уже на начало следующего предложения придется обратить внимание. Муравьев: "... но они и слова не успели вымолвить..." (почти дословный перевод), Григорьева - "... пока они неловко топтались у стола..." (ненужный повтор того, что было сказано тремя строчками выше, да еще и с искажением смысла). Выражение "she ran, laughing towards them" Муравьев переводит "она, смеясь, устремилась к ним", сохраняя все нюансы. Григорьева игнорирует "laughing" и переводит "ran towards" как "подошла".
Разные переводы следующего предложения неудивительны, так как в этом случае важна не точность, а важен образ платье, шелестящее как трава на берегу реки. Дословный перевод следующей реплики тоже не слишком важен, поскольку общий смысл передать несложно.
Любопытно, что по каким-то причинам Григорьева и Муравьев отка-зываются переводить "... (she said) liking Frodo by the hand". Муравьев просто выбрасывает этот кусок: "Смелее, милые друзья", - сказала она. - Смейтесь, веселитесь", а Григорьева украшает то, что осталось, чтобы оно не выглядею слишком жатко: "Входите же, милые мои, - снова зажурчал ее голос. - Смейтесь, веселитесь!" Вряд ли оба перевода что-нибудь от этого потеряли, но факт сам по себе любопытный.
Имя Goldberry, по-моему, получило лучший перевод у Григорьевой, чем у Муравьева. Сама структура этого имени - по аналогии со strawberry, blackberry - клубника, черника. - предполагает такую же структуру и в русском варианте, т.е. Златеника, а не Золотинка.
Любопытные варианты переводов у следующего предложения: "For you are still afraid, perhaps of mist and tree-shadows and deep water and untame things". Григорьева изменяет время, и тем самым смысл предложения: "Вас напугали туманы .,,", Дальше, "tree-shadows" Григорьева переводит как "древесные тени", а Муравьев как "темные деревья", что, по-моему, совершенно излишне. Самым интересным для перевода здесь является словосочетание "unlame tilings". Буквально это означает "дикие вещи", но как подобрать нечто аналогичное в русском языке? Каждый из переводчиков делает это в меру своего понимания смысла этого словосочетания, но при этом Муравьев не забывает, что "untame things" - весьма общее понятие: "неведомая лесная тварь", а Григорьева, хоть и сохраняет слово "дикие", но очень конкретизирует: "дикие деревья". Я, может быть, перевела бы это как "дикий лес", потому что "лес" - это деревья, животные и т.п., все вместе.
Далее Григорьева переводит "... joy, that he did not understand" как "беспричинная радость", что является явно ошибочным. А через пару строчек при переводе "... less keen and softy was the delight but deeper and nearer to the mortal heart ..." Муравьев ограничивается довольно общим переводом: "восторг не теснил ему грудь, а согревал сердце", а Григорьева дает более образное выражение: "... там звездный свет имел льдистый оттенок вечности, а здесь все было милее и ближе смертному сердцу ..."
"... folk of the Shire were so sweel-tongued". Любопытно посмотреть. как пытаются перевести "sweet-tongued" наши переводчики: "... столь благозвучных слов ..." - Григорьева, и "... такие речистые хоббиты" - Муравьев. То же самое чуть дальше: "This is a merry meeting!" : "Вот веселая встреча!" - буквальный перевод Григорьевой, и "Как хорошо, что вы до нас добрались!" - Муравьева. Сложно сказать, чей вариант лучше.