Хартман не знал, сколько минут ему удалось поспать. Перед ним стоял лейтенант Граф.
– Хартман, вставайте! Приказ из дивизии: вы должны немедленно явиться к генералу.
– Кто? – удивленно переспросил фельдфебель. – Я?
– Да, и побыстрее, кажется, дело срочное!
Фельдфебель Хартман тотчас забыл о сне. Бодро вскочив, он быстро набросил на плечи китель, нахлобучил на голову каску, застегнул ремень и со всех ног бросился к командному пункту дивизии. Дивизионный КП находился всего лишь в нескольких шагах от крестьянской усадьбы. После того как Хартман доложил о своем прибытии, его отвели к какому-то незнакомому майору. Не дожидаясь положенного по уставу повторного доклада о прибытии, майор сказал:
– Фельдфебель Хартман, вы кавалер Немецкого креста в золоте и являетесь кадровым солдатом с довоенных времен.
У нас для вас важное задание. Вы можете положиться на свой экипаж?
– Так точно, – ответил Хартман, крайне удивленный таким поворотом событий, и подумал про себя: что все это значит?
А майор продолжал:
– На востоке мы последняя дивизия перед Берлином. Мы обязаны удержать свои позиции. Но боеприпасы на исходе. Ведь, в конце концов, пушки не могут стрелять фаустпатронами. Ближайшие армейские склады боеприпасов находятся в Нойштрелице и Гросберене. Посмотрите, вот здесь на карте!
Майор показал Хартману места расположения складов. Когда майор заметил, что фельдфебель оторопело смотрит на карту, он сказал:
– Вы можете спокойно качать головой, фельдфебель, но не удивляйтесь. Конечно, мы должны попасть вот сюда, в Гросберен. Это сто километров туда и сто километров обратно. Поскольку мы не знаем, не находится ли иван уже там, южнее Берлина, нашим колоннам, перевозящим боеприпасы, потребуется танковое сопровождение. Итак, заправляйте полные баки горючим и через полчаса будьте готовы к выступлению! Ясно?
Хартман вытянулся, руки по швам.
– Так точно, герр майор!
Редко когда он бегал так быстро, как в этот раз. Однако, когда Хартман вбежал в крестьянскую усадьбу, его бойцы были на ногах. Командир роты уже приказал заправить оба танка Pz. IV и пополнить боезапас. Через несколько минут боевые машины были готовы к выезду. Хартман доложил своему командиру роты об отбытии. Лейтенант крепко пожал ему руку:
– В таком случае, Хартман, желаю удачи!
Фельдфебель забрался в свой танк. Бринкман прибавил газу. Стальная махина рывком тронулась с места. Вскоре со двора выехал и второй танк. Боевые машины направились к дому, в котором располагался командный пункт их артиллерийского полка. Здесь их уже ожидала колонна грузовиков, которые должны были привезти боеприпасы.
Конвой медленно отправился в путь. Хартман ехал на своем танке во главе колонны, за ним следовало десять грузовиков. Замыкал колонну унтер-офицер Вурм на втором Pz. IV. Ночь еще не закончилась, на востоке небо даже не начало розоветь. Сейчас это были именно те редкие минуты, когда фронт молчал. Но танкисты в танке все равно ничего не видели и не слышали. Только Хартман стоял в полный рост в люке и обозревал в бинокль окрестности. По радиотелефону он отдавал распоряжения своим экипажам.
Колонна двигалась час, два, три. Берлин остался справа. Несколько грузовиков выбыли из строя из-за неполадок в коробках передач, два других автомобиля были подожжены советскими штурмовиками, атаковавшими колонну на бреющем полете. Колонна двигалась не так быстро, как хотелось бы. Все дороги были забиты колоннами беженцев, которые устремились на запад и на север; между ними трусил бесхозный домашний скот, проносились легковые автомобили с военнослужащими.
Чем ближе колонна приближалась к Гросберену, тем громче становился шум вновь начавшегося сражения. Колонны застряли в пробке. В стороне от дороги вела огонь тяжелая батарея. Потом движение полностью остановилось. Поперек дороги стояла баррикада из толстых стволов деревьев. Несколько ополченцев укрывались за стволами и ветвями поваленных деревьев. Они с удивлением смотрели на танк во главе колонны.
– Дерьмо проклятое, что это такое? – заорал сверху Хартман, высовываясь из башни своего танка.
– Ничего, камрад, – ответил внезапно появившийся откуда-то обер-лейтенант. – А что, собственно говоря, делаете тут вы? Собираетесь организовать контратаку?
Неожиданно в воздухе раздался шелест, вой, а затем грохнул взрыв; в воздух взлетели комья земли и грязи, вокруг падали деревья. Советские войска непрерывно обстреливали дорогу. Хартман рывком закрыл крышку башенного люка и крикнул в микрофон радиотелефона:
– Кругом – марш, съехать с дороги!
Мотор заревел. Тяжелый стальной колосс начал разворачиваться. Гусеницы со скрежетом вгрызались в асфальт. Танк рывком развернулся на одном месте. Бринкман направил боевую машину к ближайшему лесу. Он дал полный газ. Краем глаза он заметил, что справа и слева от танка рвутся снаряды. Экипаж боевой машины ощутил это и по осколкам, барабанящим по броне. Только Хартман мог видеть, что следовавшие за ними грузовики попали под залп русской артиллерии и разлетелись на куски, словно были сделаны из гнилых досок. Фельдфебель заметил, как ополченцы, которые защищали баррикаду, погрозили им вслед кулаками. «Наверняка теперь они считают нас трусами», – подумал он.