Тогда генерал Вейдлинг приказал оставить Элизенхоф и перенести штаб еще дальше на запад. В этой неразберихе все забыли о команде начальника артиллерии, которая разместилась в сосновой роще примерно в трехстах метрах в стороне от Элизенхофа. И только когда в 4 часа утра прибежал запыхавшийся посыльный и сообщил о прорыве русских танков, полковник Вёлерман вместе с офицерами своего штаба отправился на поиски командного пункта корпуса.
В это же время вражеские танки с красными звездами уже вышли на южную окраину Большого Берлина.
Быстрые соединения 1-го Украинского фронта прорвались от Люббена до Барута и Луккенвальде и теперь двигались в направлении Цоссена. В результате этого южный фланг 9-й армии, которая все еще удерживала фронт между Франкфуртом и Губеном, оказался обойденным.
Генерал-полковник Хейнрици приказал перевести все имеющиеся в распоряжении силы из Берлина на оборонительные позиции перед городом. Командующий группой армий «Висла» понимал, что совершенно бессмысленно защищать город с многомиллионным населением. Верховное главнокомандование вооруженных сил уже было занято тем, чтобы перевести отдельные подразделения штаба оперативного руководства вооруженными силами в Южную Германию, в то время как главное командование сухопутных войск в спешном порядке передислоцировалось из Цоссена в район Ванзе. Главное командование сухопутных войск провело последнее обсуждение обстановки на фронте в своей штаб-квартире в Цоссене 20 апреля, около 11 часов утра. На нем новый начальник Генерального штаба сухопутных войск, генерал пехоты Кребс, докладывал о наступлении противника на Берлин. В качестве музыкального сопровождения к его докладу из района города Барута, расположенного в десяти километрах от штаба германских сухопутных войск, раздавалась артиллерийская канонада.
В этот день немецкая 9-я армия все еще продолжала держаться. Но сколько это могло продлиться? Фронт на юге уже был прорван во многих местах. Советские танки находились уже в тылу 9-й армии. Связь с находящейся слева соседней 3-й танковой армией тоже была потеряна. Обергруппенфюрер СС Штайнер получил задание с еще не прибывшими в его распоряжение боевыми группами занять позицию у Гогенцоллерн-канала и потом начать отсюда контратаку в южном направлении. LVI танковый корпус, оказывая ожесточенное сопротивление с целью сковать противника, отходил на восточную окраину Берлина. Его стойкость, самоотверженность и борьба определяли судьбу всей 9-й армии.
В этот день 21 апреля генерал Вейдлинг стоял перед следующей дилеммой. Если он со своими измотанными дивизиями отойдет в Берлин, это, конечно, усилит боевую мощь обороны города, но не сможет предотвратить падение столицы рейха. Однако если корпус будет защищать Берлин, то это откроет русским путь с севера для нанесения удара в спину 9-й армии. Если же корпус отойдет на юго-запад и соединится с 9-й армией, армию можно будет спасти от окружения, но тогда рано или поздно Берлин попадет в руки врага.
В этот день руководство германских командных инстанций находилось во власти одной-единственной мысли, как спасти людей. Всем было известно, что Гитлер приказал генералу танковых войск Венку с его 12-й армией пробиться к Берлину и деблокировать город. Но все хорошо понимали, что выполнение этого приказа означает гонку со временем, если он вообще был выполним.
В конце концов, ведь это Советы навязывали свою волю германским командным инстанциям. 21 апреля советские войска охватили Берлин не только с севера и с юга, но и наступали на столицу рейха напрямую с востока.
Городки и деревни Бранденбурга пылали в эту ночь, как горящие факелы, освещая весеннее небо. Букков, Штраус – берг, Альтландсберг, Фредерсдорф превратились в пылающие дорожные указатели для передовых отрядов советских танковых соединений. Немногие еще боеспособные немецкие части не в состоянии были оказать серьезное сопротивление. Помимо того, что они были совершенно измотаны и не располагали большим запасом боеприпасов, они то и дело застревали на разбитых дорогах, зажатые со всех сторон бесконечными колоннами беженцев, или вынуждены были спасаться бегством из горящих лесов. Повсюду стояли разбитые грузовики и подбитые танки, другие боевые машины останавливались из-за нехватки горючего или из-за поломки ходовой части. Часто эти автомашины были загружены теми грузами, в которых так нуждались на фронте. Во всяком случае, теперь уже некому было заботиться о брошенных ящиках с боеприпасами, с продуктами или с обмундированием. Бойцы фольксштурма соорудили такие противотанковые заграждения, которые не были серьезным препятствием для тяжелых русских танков, скорее они мешали движению убегающего от советских войск местного населения с его ручными тележками и конными повозками. Из-за этих импровизированных заграждений на дорогах постоянно возникали заторы, колонны беженцев застревали в пробках, пока их не расстреливали из своих пушек и не давили гусеницами советские Т-34.