Генерал отпустил пуговицу мундира ефрейтора и обернулся к своему адъютанту:
– Шульц, позаботьтесь о том, чтобы парни получили несколько канистр горючего для своего танка!
Потом он быстро повернулся и, тяжело ступая, ушел. Беженцы, сотни тысяч беженцев, которые в эти часы бежали от наступающих толп красноармейцев! Вейдлинг тяжело вздохнул. Груз ответственности оказывался почти непосильным…
Глава 3
Крепость без крепостных стен
Наступило 22 апреля 1945 года. Гитлер приказал политическому и военному руководству рейха явиться в 15.00 в рейхсканцелярию для обсуждения положения на фронте. Ближайшее окружение фюрера собралось в назначенное время в бункере под рейхсканцелярией.
Генерал-полковник Йодль и генерал Кребс, ответственные генералы, начали обсуждение со своих докладов об обстановке. Оба старались завуалировать серьезность положения, чтобы не раздражать Гитлера, который последние дни постоянно находился в состоянии нервного напряжения, и не вызвать у него очередной припадок бешенства. Сам Гитлер не слушал доклады начальника штаба оперативного руководства ОКВ и начальника Генерального штаба сухопутных сил, его мысли витали где-то далеко. Неожиданно он прервал Йодля и закричал на него:
– Прекратите, я не хочу слушать сообщение о всяких пустяках! Доложите, как обстоят дела с Берлином! Где Штайнер со своей армейской группой?
Генерал-полковник остановился и стал беспомощно озираться. Вот он заметил Кейтеля (начальника штаба ОКВ), стоявшего с бесстрастным выражением лица. Рядом с ним был генерал Кребс, от стыда его лицо покраснело. Здесь же присутствовал и Борман, коренастая фигура которого воинственно наклонилась вперед. Он вызывающе смотрел на Йодля.
– Ну, давайте, давайте! Вы скоро? – прервал Гитлер гнетущую тишину.
Наконец, генерал-полковник набрался духу. Он доложил, что обергруппенфюрер СС Штайнер со своей армейской группой вообще не смог выступить на помощь защитникам. Затем генерал-полковник сообщил, что и 12-я армия еще не смогла оторваться от американцев, чтобы направиться к Берлину. Силы 9-й армии раздроблены, она находится где-то южнее Берлина, и, вероятно, Советы уже окружили ее.
– Стойте, прекратите! – в ярости закричал Гитлер. – Я не хочу ничего больше слышать! – Потом он немного успокоился и почти просящим тоном обратился к своему окружению.
Все, кроме Бормана, Бургдорфа, Кейтеля, Йодля и Кребса, должны были покинуть помещение. В кабинете остались шестеро мужчин и два стенографиста. Никто из них не решался посмотреть друг на друга, они молча смотрели на потолок или в пол. Гитлер снова сел за свой стол. Внезапно он вскочил. Он начал кричать, громко, безудержно. Никто из присутствующих не решался прервать поток слов фюрера, так как никто полностью не понимал, что же именно говорит Гитлер. Они снова и снова слышали лишь слова «ложь, предательство, трусы». Так же внезапно, как началась, речь Гитлера прервалась. Лишенное энергии тело фюрера бессильно осело. Его лицо стало белым как полотно. Йодль и Борман пододвинули фюреру стул.
Все молчали. Потом Гитлер снова начал говорить. На этот раз его голос звучал устало, безразлично, запинаясь:
– Я проиграл. Мою идею предали. Я не отправлюсь на юг. Я останусь в Берлине и покончу с собой, как только русские окажутся здесь. Все кончено, кончено!
Последние слова он снова выкрикнул. Тело Гитлера сотрясала дрожь, он уже не в силах был справиться с ней. За последние недели фюрер превратился в настоящую развалину. Прошло пять мучительных минут. Борман первым из присутствующих преодолел свое замешательство. Он уговаривал Гитлера, умолял его, заклинал, обещал спасение, хотел пробудить в нем надежду, строил планы. К нему присоединился Йодль, затем их примеру последовали Кейтель, Бургдорф и Кребс. В этот момент все они пытались приободрить Гитлера, призывали к стойкости, к продолжению борьбы.
Гитлер устало отмахивался от них. Он им больше не верил.
– Я остаюсь, – повторил он тихо, но твердо. – Я остаюсь в Берлине и умру вместе с Берлином. Сообщите берлинцам, что я связываю свою судьбу с их судьбой. Я не покину Берлин и буду бороться до последнего вздоха и погибну вместе с «крепостью Берлин».
Это решение окончательно решило судьбу Берлина. Людям из ближайшего окружения Гитлера, фельдмаршалу, генералам и министрам, оставалось только разрабатывать приказы для этой последней битвы и отдавать их, пока советские войска оставляли им время на это. В этот же день генерал-полковник Йодль приказал развернуть немецкий фронт, сражавшийся против западных союзников, на 180 градусов и бросить все силы против русских. Верховное главнокомандование вооруженных сил (ОКВ) взяло на себя руководство всеми этими операциями. После обеда фельдмаршал Кейтель отправился в 12-ю армию Венка, чтобы прямо на месте отдать необходимые приказы. Штаб 9-й армии получил приказ, обеспечив прикрытие с тыла и с флангов, немедленно установить связь с 12-й армией. Дословно приказ звучал так: