Землемеров одно время тоже занялся параальпинизмом, но этот вид спорта ему быстро наскучил. Было много других, более интересных и будоражащих кровь занятий. Но у него еще сохранилось на всякий случай спецснаряжение для подъема в скалы. Хранилось оно в одной из расположенных неподалеку лесных сторожек. И сейчас было как нельзя кстати.
Оставалось только узнать, в какой из пещер обитает этот гоминид, и придумать, как его захватить. Разведчики отряда начали тщательный обыск пещер. Это длилось долго, нудно, но Егор умел ждать. Он как кобра мог выжидать свою добычу неделями, чтобы однажды сделать молниеносный выпад.
Гонец с известием от Самохина прибыл в тот момент, когда Мезенцев осматривал в бинокль подступы к гнезду этого самого Земели. Огромный замок серого камня, сплошные башенки, как любили строить многие новые русские в самом начале нулевых. Канал, окружающий высокие стены, соединен с одним из притоков Русянки. Потому и вода в небольшие морозы не замерзает. Подъемный мост опущен, через него выезжает большой отряд вооруженных людей. Самое время провести захват замка. Но пока не выяснено, сколько народу осталось внутри замка, Мезенцев принял решение не рисковать.
Известие о пропаже Полины оглушило болью в сердце и спазмом в горле, отчего он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Увидев багровеющее лицо командира, его адъютант, уже имевший опыт таких приступов, быстро достал лекарство.
Как только Мезенцев пришел в себя, он подозвал Игнатьева.
-- Срочно в часть. Вызывай подмогу. Будем брать штурмом. Не знаю, найду ли там кого, но это гнездо надо уничтожить. Вот пакет. Передашь Виктору Петровичу. Если того не будет на месте, дежурному офицеру. Он знает, что делать. Не мешкай. Пока отряд убыл вместе с хозяином замка, ничего интересного там не произойдет. Если Татьяна жива, -- тут Мезенцев увидел, как Игнатьев стал бледнеть, и поправился, -- надеюсь, что жива, и пока хозяин отсутствует, с ней ничего страшного не случится.
На следующий день начался штурм замка. Разведчики, ночью перебравшиеся через ров, проникли внутрь стен, на рассвете открыли ворота и опустили мост. Вся периферийная охрана была грамотно и беззвучно снята и обездвижена.
Замок был взят, несмотря на неприступность стен и хитросплетение переходов между внешними и внутренними стенами довольно быстро. Немногочисленная охрана не могла оказать сколь-нибудь серьезного сопротивления. Господские апартаменты представляли собой нечто среднее между музеем и барахолкой. Залы были забиты драгоценными безделушками, мехами, какими-то вазами, мебелью разных стилей и эпох, причем новоделы соседствовали с образцами старины…
Бойцы рыскали по залам, выявляя всех, кто находился в замке. Вскоре его обитатели были собраны в нижнем зале, том самом, где Наталья Михайловна впервые увидела Землемерова и была очарована подарками. Теперь она стояла у стола, в ярости кусала свои красиво очерченные губы, метала полные ненависти взгляды в сторону захватчиков. Если бы она только смогла передать весточку Егору, через час бы от этих вояк и следа не осталось.
Мезенцев прошелся вдоль выстроившихся в ряд работников замка. Оглядел нескольких представителей азиатской внешности и заметил шедшему рядом Игнатьеву:
-- Вот и наши китайцы. Я-то переживал, что они замерзли на леднике. А они здесь. Значит, отряд, посланный Селезневым, тогда догнал их. А где остальные? – задал вопрос стоящему с краю китайцу, который тут же начал кланяться, все так же молчаливо и отстраненно.
-- Какое право вы имели врываться в частную собственность? – наконец, пересилив приступ ненависти, прошипела хозяйка, -- это вам не совок, чтобы чужим имуществом распоряжаться. Это территория, принадлежащая законному владельцу замка и всей долины…
-- Ну, если бы хозяин не занимался грабежами мирных жителей и убийством людей, мы бы не врывались в вашу собственность. Нас интересует один человек. Здесь я ее не вижу, но знаю, что ее привезли сюда. И пока мы ее не найдем, замок не покинем. Ее зовут Татьяна Полюшкова. Вам она очень хорошо известна. Скажете, где она?
-- Меня не интересуют всякие плебейки. Много чести, думать о них… -- хозяйка прошествовала к креслу и царственно села в него.
-- Извините, молодой человек, что отвлекаю вас. Я знаю, о ком вы говорите. Идемте, -- вышла из строя довольно пожилая женщина, согбенная годами и бедами.
-- Мама, не смейте, вы же знаете, что потом будет, когда эти уйдут, -- со слезами бросилась за ней почти копия старшей, но стройнее и моложе. Вот только лицо ее было изрезано морщинами, глаза стали бесцветными от пролитых слез.