В отделе внутренних дел в отличие от всех остальных учреждений и предприятий района паника задавлена была быстро и на корню.
Когда в кабинет начальника отдела ворвался без соблюдения условий субординации бывший начальник ГИБДД, а ныне юрист районной адвокатской конторы Анатолий Ибрагимов, в определенных кругах известный больше под кличкой Ибрашка, хозяин лишь холодно взглянул на него. Селезнев был тщательно выбрит, подтянут и благоухал дорогим парфюмом.
-- В чем дело? – осадил он не в меру взвинченного коллегу.
-- Валерий Вадимович, что делать? Что случилось? Как мы теперь? Меня ведь в области ждут. Наши там, вдруг дадут показания…
-- Цыц, -- прихлопнул ладонью по столу Селезнев, -- что развопился? Что тебя волнует? Отрезаны от остальных? Так это для нас очень хорошо. Глядишь, все и утрясется само собой, не надо будет мер никаких принимать.
Известие о том, что над городом кружит вертолет, оба восприняли с разными чувствами.
Узнав, чья это техника, Ибрагимов только зубами скрипнул:
-- Эх, надо было пощипать эту шлюшку. Знал бы, что у нее такая машина, сразу же рванул бы туда. Теперь улетела…
-- Зачем тебе это?
-- Как зачем? Вырваться из этого ледяного плена. Что мы здесь? Там все базы, там…
-- А ты уверен, что там, за этими стенами что-то есть? – снисходительно, как у маленького, поинтересовался Селезнев.
-- Да… как же, там же все остальные… -- от неожиданности такого предположения растерялся Ибрагимов. – Как же нам жить здесь?
-- Как всегда, -- отрезал хозяин кабинета. Потом помолчал и добавил, -- даже лучше. Только вот кое с кем надо перетереть некоторые темки. Да, и еще вот что. Собери наших. Надо с ними пообщаться… на темы их поведения.
Информацию о том, что вертолет вернулся назад, Селезнев воспринял вполне философски. Лишь проворчал под нос:
-- Что и требовалось доказать. Не придется голову ломать, как все объяснять…
Вскоре он в сопровождении Ибрагимова на своем «лендкрузере» выехал в сторону элитного поселка. Охрана, узнав машину начальника ОВД, без помех пропустила на территорию поселка. Сегодня им приходилось то и дело открывать ворота для машин своих жителей. Вначале выезжающих, а немного погодя, возвращающихся назад. Над поселком стоял плач, слышались причитания, а кое-где и скандалы. Все хотели знать, что произошло, но узнавать было не у кого. Предпринятую попытку выяснить новости у прибывших, Селезнев пресек на корню.
-- Ребята, сам ничего не знаю. Как что станет известно, вам сообщат.
Он подвел машину к воротам сказочного дворца, крякнул в клаксон. Створки, стилизованные под деревянный частокол, стали медленно расходиться.
В гостиной сидела хозяйка дворца, изящная, как фарфоровая куколка, нарядная и благоухающая, но смертельно бледная и трясущаяся. Вокруг нее кружили две ее служанки. Одна прикладывала к вискам ватные диски, чем-то смоченные, другая готовила какой-то напиток.
-- В чем дело? Я никого не приглашала, -- недовольно отстранив протиравшую ей виски женщину, хозяйка тяжелым взглядом уперлась в незваных гостей. По опухшим векам и красным глазам было видно, что такой холодный тон давался ей с трудом.
-- Вы совершили облет нашей территории. Хотелось бы уточнить кое-какие детали… -- начал Селезнев, но хозяйка дома его оборвала:
-- С этими вопросами обращайтесь к пилоту…
Пилота нашли за дворцом, на обширной поляне, служившей посадочной площадкой. Тот сидел под вертолетом, обхватив голову руками, и о чем-то думал. Услышав шаги, поднялся навстречу, но было видно, что общаться ни с кем он не хочет.
Селезнев, не замечая его недовольства, сразу приступил к расспросам. Почему вертолет не передан в ведение милиции, раз уж произошло что-то непонятное? Почему самочинно взлетели без разрешения? Почему, наконец, вернулись, если уж подняли машину в воздух?
Пилот долгим тяжелым взглядом обвел фигуры пришедших, потом пренебрежительно бросил:
-- Да, пошли вы… -- и вновь опустил голову. Селезнев с Ибрагимовым, поняв, что так у них разговора не получится, сели рядом. Через несколько мгновений пилот заговорил:
-- Хотите знать, что я видел? Кругом ледяная пустыня на сотни километров. Никаких провалов, подобных нашему. Везде бело и холодно… Мы летели до точки невозврата. Тогда повернули. Топлива хватило только долететь и посадить машину… Мы одни в этом мире…