-- Ребят, что делается! – перешел на вопль Одиноков, -- Черные совсем оборзели. Собираются в банду, отобрали оружие у наших доблестных ментов и пригрозили, что всех нас, местных, перережут, если будем рыпаться…
Ответом ему стал возбужденный гул вскочивших мужчин. Некоторые подхватили принесенные с собой палки, а кое-кто и топоры.
-- Неча здесь сидеть, идем бить черных! – тут же взвился давешний парень в милицейской форме. Его призыву последовала почти половина собравшихся. Но дорогу заступили пришедшие последними ветераны, осаживая первый напор негодующей толпы.
Мезенцев встал со своего места на бугорке, так что оказался на голову выше всех собравшихся. Он отметил, что от города по дороге к поляне приближаются еще несколько групп мужчин. Поднял руку, призывая к вниманию.
-- Мужики, вы что, с ума посходили? Кого бить? Какие черные? Вы что, не понимаете ситуации вокруг нас? Мы ведь все в одной лодке, и рядом нигде нет земли и других, подобных нам людей. Мы не знаем, что произошло. Возможно, мы, наш кусочек земли, это единственное, что осталось от остального мира. А вы призываете к междоусобице. Очнитесь!
-- Нам что, всем шею в ярмо к этим пришлым засунуть и хлыст им в руки дать. На, мол, погоняй! Так что ли? – злобно сверкнул глазами еще не старый, но какой-то изможденный мужчина в десантной куртке. Артем вспомнил, что учился с ним в параллельных классах. Сейчас он вроде работает в охранном предприятии, слывет так многодетный отец. Кажется, у него их человек восемь.
-- Да мы давно уже в ярме ходим. Что нам прикажут, то и делаем. Вот и доходились, сейчас нас на цепь посадят, а потом и совсем сгноят, чтобы под ногами не мешались этим богатеям… -- выкрикнул еще один не в меру полный, одышливый старик.
-- А кто вас заставлял подставлять им шею? Ведь сами уступали место. Зачем бороться, проще залить за воротник и злобиться по углам, чем требовать справедливости. Сами впустили чужих в свою жизнь, сами позволили им командовать. Так вам было проще. Вот теперь и расхлебываете… -- жестко пресек Мезенцев вздымающийся в груди каждого праведный гнев. – Но это ваша беда, а не тех, кто пришел. Вы не потребовали от них жить по вашим законам. Сами разрешили на вашей территории играть по их правилам, не установили своих, не пресекли их первые попытки поработить вас. Сейчас пришло наше время, но это не значит, что мы пойдем на них войной. Мы все люди, мы все одной крови, и нам надо договариваться. Не думайте, что им, тем, кого вы называете черными, сейчас легко. Они тоже боятся. Боятся вас, хозяев этой земли. Их ведь горстка. И они понимают, что если начнется между вами война, вы просто сметете их своей массой. Надо договариваться, надо совместно налаживать новую жизнь. И вот тут не подставляйте свои шеи под чужое ярмо. Сами смотрите, не надейтесь на любые предложения и посулы легкой жизни. Ее теперь не будет. Забудьте и о принципе «Моя хата с краю». Нет у нас больше края. Все мы находимся на передовой. И от слаженности действий каждого зависит, выживем ли мы в этом катаклизме. Бог ли, высшие ли силы решили испытать нас, нам неведомо. Но ничего не дается такого, чего бы мы не вынесли. Бывали на Руси времена и похлеще. Так что хватит распускать нюни. Нам надо жить, растить детей, воспитывать внуков…
-- Для чего? – выкрикнул опять вскочивший нетерпеливый юнец в милицейской форме. На него зашикали, насильно усадили на место.
-- А зачем мы все живем? Для того, чтобы жить. Мы приходим в этот мир для того, чтобы выполнить поставленную перед нами задачу. Многие ли выполняют ее до конца, не нам судить. Это испытание нам дано свыше. И мы обязаны его выполнить. Потому что мы люди. Нам многое дано. От нас зависит, сумеем ли мы выжить в этих условиях, останемся ли людьми. Вы не задумывались над тем, что может быть, мы оказались единственным осколком нашей цивилизации? А может быть, таких осколков на Земле, вкрапленных в ледяной панцирь, много. Мы ведь ничего не знаем. Значит, надо собраться с силами и обустраивать свою жизнь, приспосабливаться к окружающей среде…
-- А если где-то рядом живы другие, как мы узнаем? – подал голос седой мужчина, сидевший чуть поодаль. Потом Мезенцев узнал, что он в прошлой жизни был директором небольшой московской фирмы. В район приехал на приемку построенной для семьи дачи. Собирался наутро возвращаться в столицу. Не пришлось. Ни родственников, ни знакомых у него в районе нет.
-- Придет время, наладим жизнь здесь и пойдем искать других. Но пока надо думать о том, чтобы сплотить людей, дать им цель жизни, а многих и научить жить в условиях минимальных удобств, -- ответил Мезенцев.