Поле бригаде бабы Вари выделили недалеко от города, где-то километрах в пяти. Но идти по пустому шоссе все равно было тяжело. Молодежь по дороге дурачилась, придумывали считалки, иногда обидные, но по большей части смешные. Женщины среднего возраста и старше то и дело затягивали песни, но так как в большинстве никто до конца их не знал, постоянно перескакивали с одной на другую. Лучше всего знали те, что пели еще их матери и бабки. Да и мелодика их как раз подходила под монотонное движение.
Несколько молодых мужчин, выделенных в помощь бригаде, одновременно были и ее охраной. На всякий случай.
Полина, наконец, уговорила Артема разрешить ей работать в поле. Она считала, что в такой момент ее место рядом с теми, кому сейчас труднее всего. Да, газета – это серьезное дело, требующее внимания. Но специалистов, на самом деле, оказалось хоть отбавляй. Были проблемы лишь в том, что типография могла находиться, из соображений безопасности, только в части.
Полина чувствовала завистливые и порой злобные взгляды кое-кого из тех, кто раньше считался приятелем, если не сказать другом. Одних злобило ее неожиданное возвышение. Хотя какое возвышение? В чем? Другие считали, что не по праву заняла руководящее место в редакции. Вот и решила одним махом разрубить этот клубок домыслов и зависти. В бригаду к бабе Варе напросилась потому, что знала, бригадирша спуску никому не даст, не посмотрит ни на какие звания и регалии.
Путь к полю хоть и недалекий, но достаточный для того, чтобы члены бригады постепенно разбились на небольшие группки близких по духу, по возрасту, ну, и по интеллекту.
Как-то так получилось, что вскоре к Полине прибились Сусанна и Айгун. Их сближало то обстоятельство, что у всех троих дети учились в одном классе. Так что нашлись общие темы для разговоров.
На поле баба Варя вначале обозрела фронт работ, потом расставила людей по порядку, стала показывать, как жать, как складывать в сноп, как его перевязывать жгутом. Полине казалось, что все просто. Наверное, и другие испытывали такое же чувство. Но когда приступили к работе, поняли, что одно дело смотреть за действиями других, и совсем другое -- делать самому. Руки совсем не слушались головы. Снопы рассыпались. Жгуты оказалось не так-то и просто скрутить, чтобы ими можно было перевязать сноп. Баба Варя ходила среди жнецов, постоянно подсказывала, показывала, иногда отстраняла от полосы и делала сама.
То, что казалось вначале таким легким, очень скоро отозвалось болью в спине. С непривычки у многих уже через час поясницы заломили от непрерывных наклонов и подъемов. Кое-кто стал все чаще отлучаться то в кустики на окраине поля, где сложили свои нехитрые запасы, то чуть подальше.
Бригадирша устала предупреждать, что частое питье до хорошего не доведет…
Полина со своими напарницами старалась успеть за передовыми мастерицами. Но это у них не очень получалось. Баба Варя посмотрела на их работу и ворчливо предупредила:
-- Чего горячку порете? Вас никто кнутом не подгоняет. Работайте спокойно, ровно, тогда и скорость придет…
Мужчины в это время стаскивали снопы к дороге и укладывали на подъехавшую телегу, в которую была запряжена черная с белыми пятнами кобыла. Рядом с ней резвился маленький жеребенок. Обычно эта кобыла использовалась во время городских или сельских праздников, на ней катали во время гуляний детей. Теперь и её стали использовать на трудовых работах. Уложив, на их взгляд, достаточно снопов, мужчины отправили телегу с возницей к зернохранилищу.
Через какое-то время, когда все жнецы уже чувствовали, что еще немного, и они просто рухнут посреди поля, баба Варя объявила перерыв.
Полина с напарницами уселась в облюбованных кустах с желанием наконец-то приступить к трапезе. Айгун выложила на расстеленную газету огурцы и помидоры.
-- Откуда у тебя? – удивилась Полина.
-- Муж выращивает. Он совсем помешался на экологически чистых овощах. Я ему говорила, зачем сажать, когда на базе берешь для продажи. А он говорит, нет. Продажа, это одно, а дома кушать -- это другое.
Сусанна выложила тонкий лист лаваша, сложенный в несколько раз и пучки зелени. Потом на газете появились яйца, куски отварной курицы. Ее приготовила Полина, пожертвовав одной из тех, что вывелись в прошлом году. Жалко было. Но понимала, что столько птицы, как раньше, не прокормит.
За трапезой обменивались своими предпочтениями в еде. Беззлобно посмеивались друг над другом. Поглядывали на поле, где проплешина, сжатая за первую половину дня, казалась такой маленькой заплаткой на золотистом одеяле колышущихся стеблей.