Он торопился организовать в наиболее крупных поселениях сельские общины, создать местное самоуправление из людей ответственных, не боящихся любых накатов со стороны прежней власти и криминальных структур. А любителей поживиться за чужой счет, оказалось достаточно много. В городе выявилось большое количество и местных жителей, и приезжих, которые считали, что для них работа на земле в силу их образования, квалификации, образа жизни и социального статуса категорически неприемлема. Многие откровенно заявляли: уже одно то, что они принадлежат к элитарной прослойке общества, доказывает их привилегированное положение по отношению к остальным. Эти просто не допускали мысли, что все изменилось и те законы, по которым они давно привыкли жить, теперь не действуют. Назревало серьезное недовольство в обществе.
Сельские общины, там, где у руля стали люди, сильные духом, создавали свои законы общения с городом. Селяне соглашались обменивать выращенное на полях и своих участках на производимые горожанами нужные им товары или услуги. Но в городе, где давно уже не было никакого производства, а проживали только чиновники, пенсионеры и люди, далекие от прикладного труда, к такому подходу в распределении произведенного селянами продукта не были готовы. Все давно привыкли к тому, что жители сельской части страны работали за копейки, производя продовольствие, которое почти полностью изымалось для нужд города. И молодежь, видя такое отношение к сельским жителям, стремилась любыми путями вырваться из сельской рутины, чтобы ощутить себя, наконец, свободными. Не помогали никакие высокопарные слова о роли села, о высокой оценке труда сельчан.
Горожане требовали обложить сельские общины огромными продовольственными налогами, которые помогут им существовать в относительном достатке. При этом совсем не учитывалось, что при разделе доставшейся в результате катаклизма земли и скота, все было поделено в равных пропорциях между всеми жителями долины.
Уже появились прецеденты грабежей сельчан, привозивших свою продукцию на продажу. Теперь сельские жители, которым пока хватало изделий промышленного производства, возить что-либо в город опасались и организовывали ярмарки на своих территориях.
Все последние месяцы после возникновения ледовой изоляции главные организаторы комитета по чрезвычайным ситуациям бились над налаживанием жизнедеятельности поселений и дачных городков. Они отлично понимали, что не всем, оказавшимся в замкнутом пространстве, будет по нраву всеобщая уравниловка. Но сделать это надо было первым делом. Каждый человек должен начать жизнь в новых условиях хоть с каким-то запасом земли и орудий производства. К сожалению, не все прониклись их идеями.
Мезенцев понимал, что, затаившаяся было, преступность сейчас поднимет голову и пойдет в наступление. Очень не хотелось начинать военные действия, пока до конца не устроены оказавшиеся в ледовой изоляции люди.
В зале заседаний уже собрались все члены комитета. Прибыл даже постоянно болеющий последнее время глава администрации района. Он понуро сидел во главе стола, зажатый с обеих сторон начальником отдела внутренних дел и межрайонным судьей. Здесь же пристроился и прокурор района. Свободными остались места на другом конце стола.
Мезенцев встретился глазами с Самохиным, который принципиально не сел к столу, а устроился с самым независимым видом на подоконнике. Одиноков перевернул стул спинкой вперед, выдвинул его на середину свободного пространства и исподлобья разглядывал людей, оккупировавших места во главе стола, словно впервые их видел.
-- Извините за нескромный интерес, у вас что, здесь сейчас планерка при главе? – ядовито поинтересовался Мезенцев. -- Тогда простите за беспокойство. Нам с вами не по пути. Члены комитета, прошу в мой кабинет, -- при этих словах он четко, по-военному развернулся и вышел из зала. Следом, чеканя шаг, вышли Самохин и Одиноков, а следом за ними и другие члены комитета.
Оставшиеся вчетвером сидеть во главе стола, переглянулись между собой. Виктор Сергеевич чуть не плачущим голосом возмутился:
-- Да что же это делается? Мы пригласили его, чтобы потребовать отчета, а он… он нас…
-- Да, этот раунд он выиграл. Не учли кое-чего. Ладно, проглотим, -- спокойно произнесла Голенищева. – Ничего, никуда он от нас не денется. Найдем, чем его зацепить. Сейчас нам надо потребовать ответа на наши вопросы. Идем к нему в кабинет.
Мезенцев вместе с Самохиным стоял у окна и тихо обсуждал какой-то вопрос. Члены комитета молча повернулись к входящим в кабинет и кто недоброжелательно, а кто и откровенно враждебно уставились на них.