-- Мы, видимо, не поняли друг друга. Комитет был собран на внеочередное совещание потому, что возник ряд вопросов, которые требуют решения. Как полноправные члены комитета, мы имеем право потребовать отчета в действиях председателя комитета… -- начала Ольга Николаевна.
-- С каких это пор? Когда это в условиях военного положения, объявленного на всей территории района, командир отчитывается перед гражданскими? – вскинулся Одиноков. Его разноголосо поддержали еще несколько человек. Мезенцев поднял руку, призывая к порядку. Потом кивнул головой на свободные стулья. Сам он к столу не подошел.
-- Слушаю вас.
Селезнев, только что севший к столу, встал, чтобы быть на одном уровне с Мезенцевым.
-- Нас интересует, где сейчас находятся родственники Алиева. Сам он, я полагаю, под арестом?
-- С чего вы решили? Разве он сделал что-то такое, что противоречит вашим законам?
-- Тогда почему они содержатся в заключении? – впервые подал голос прокурор. Он прибыл в район перед самым ледовым катаклизмом и пока не разобрался, что к чему.
-- А кто вам сказал, что он в заключении? С чего вы решили?
-- Тогда где же они? – поинтересовался Селезнев.
-- Как и все остальные, они получили участки земли, полагающийся им скот и жилье. Вот адреса их я вам пока не сообщу. Есть на то свои причины. Удовлетворил я ваше любопытство?
-- Ни один человек без законных оснований не может удерживаться в заключении, -- вновь вступил в разговор прокурор.
-- Да кто вообще говорит об удержании в заключении? – возмутился Одиноков. – Весь клан Алиева получил свой участок земли и теперь обустраивается…
-- Скажите, Мезенцев, зачем вам это нужно? Для чего вы оставили на свободе этих… -- Селезнев запнулся на мгновение, подбирая нужные слова, и непонимающе усмехнулся, -- они же…
-- Вижу, вам этого не понять. Постараюсь объяснить, -- Мезенцев повернулся ко всем участникам совещания.
-- Да что там не понять? Вы сейчас спрятали, дали им возможность отсидеться, придти в себя, собраться с силами. А не думаете, что через несколько лет они хлынут волной на наши поселения и уничтожат всех нас…
Селезнева прервал вал возмущения.
-- Эка, куда хватил, несколько лет, -- раздраженно произнес Одиноков. – Нам бы день простоять, да ночь продержаться…
-- Что вы ухватились за алиевских? – перекрикивая волну гомона, зычно спросила Наталья Веселова. – Еще неизвестно, нападут они или нет, а недобитые бандиты при вашем попустительстве уже грабят наших людей. И милиция об этом знает и молчит…
Мезенцев поднял руку, призывая к тишине:
-- Будущее нам неподвластно. Никому из нас не дано знать, что будет завтра, через год, через десять… Но сейчас я сделал то, что должен был сделать. Нас всех собрали здесь, в этой долине, я думаю, не просто так. Сам я не приверженец всех этих слащавых россказней о добрых боженьках в западных религиях и о грозных и жестоких восточных богах. Это все представления людей прошлых эпох. Но теперь все чаще прихожу к мысли о том, что всем миром правит неведомая сила, познать которую нам не дано. И если она собрала нас всех сюда, значит, это для чего-то нужно.
-- Ой, ой, пожалел ягненок волка. Не ты ли воевал в Афгане, в Чечне? Не знаешь их обычаев? И скажешь, что там не убивал этих? – опять раздраженно вскочил Селезнев. Он чувствовал, что разговор пошел не в том русле, как изначально планировалось. Но изменить его был не в силах.
-- Сравнили, Валерий Вадимович. Там я выполнял свой армейский долг. Да, уничтожал бандитов, боевиков. Но это война. Таковы условия. Если не я убью врага, то он убьет меня. А здесь… Я русский, я славянин, и горжусь этим. Я коренной потомок тех, кто тысячелетиями жил на этом кусочке земли русской. Я готов за нее жизнь отдать, и за всех тех, кто живет на этой земле. Думаю, у меня еще сохранилась генетическая память моих предков. Вам, Валерий Вадимович этого не понять. Вы уже в каком поколении горожанин? Так вот, уверен, предки не одобрили бы предательство тех, кто оказался в беде и нуждается в помощи.
-- Ну-ну, как бы потом твои потомки не заплакали кровавыми слезами, -- зло бросил Селезнев, чувствуя, что еще немного, и он сорвется.
-- Я, как и всякий истинно русский, в душе глубокий идеалист, верящий во всеобщее равенство и братство… -- опять усмехнулся Мезенцев. Он взглянул на своих соратников. Одиноков из-под стола показал большой палец, одобрительно кивая.
-- Равенство, это хорошо, -- встала с места Голенищева. – Но пока все ваши тезисы совершенно не состыкуются с принятыми в стране законами. Вы их постоянно нарушаете. Узурпировали власть, изъяли собственность у всеми уважаемых людей, заставляете силой идти на работы, которые предназначены для низкообразованного слоя населения. Наша цивилизация уже переросла этот период. В мире существует разделение на класс высокообразованных людей, занимающихся интеллектуальным трудом, и…
-- Вот-вот, и рабов. Ну, точно, Римская империя. Только напомните мне, что с ней стало? – взметнулась Наталья Веселова.
-- Не перебивайте меня. – спокойно осадила ее судья. -- Я хочу напомнить, что хоть мы и отрезаны от остального мира, но у нас сохранился институт законодательной и исполнительной власти. Так давайте, предоставим им действовать. Есть орган, который сможет выработать законы…
-- Да-да, как еще больше грабить сельское население, а самим жировать… -- опять вклинилась в монолог судьи Наталья.
-- Прекратим ненужный спор, друзья, -- Мезенцев подошел к столу и сел на свое место. -- Вы забываете, что это не очередная планерка в обычной администрации района. За границами нашей земли нет ничего, кроме льдов. Нам не пришлют ни дотаций, ни хлеба, ни продуктов. Все это предстоит выращивать здесь, на этой земле. И никому из вас, если вздумается, не удастся уехать отдохнуть от здешней суеты на Канары. Мы пленники этого сурового мира. А потому, о каких законах и классовых различиях говорите? Что вы можете без тех бедолаг сельчан, которые пока еще не забыли, как выращивать зерно и овощи и ухаживать за скотом? Очнитесь, снимите розовые очки. В районе процветает бандитизм. А милиция занимается только тем, что обирает население, придумывая какие-то штрафные санкции. Где борьба с теми, кто беззастенчиво грабит и убивает людей? На некоторых территориях уже есть признаки каннибализма. Очнитесь, так называемая власть. Вам надо работать с людьми, а вы все пытаетесь делить привилегии и выяснять, кто главнее. У нас даже нет уверенности, сможем ли мы пережить эту зиму. И уехать нам некуда. И неизвестно, если переживем, не затопит ли нас весеннее половодье. Вот какие проблемы надо решать сообща, а не делить власть и доказывать, кто главнее…
-- Не боитесь, Артем Михайлович, что народ поднимется и скинет вас, как узурпатора власти? – внешне спокойно, но глаза ее злобно сверкнули, почти прошипела Голенищева.
-- С такими настроениями, как у вас, не сомневаюсь, что это вполне может случиться, -- отрезал Мезенцев. – Вы только забываете, что в районе действует военное положение…