-- Если это китайцы, то да, а если нет?
Но в этот момент из лаза показалась голова бойца:
-- Здесь они. Не все, правда. Только женщины и больные мужчины.
В дальнем углу вырытой в холме пещерки сидели около десятка закутанных в какие-то одежки фигур. Все они жались друг к другу и испуганно смотрели на вползающих мужчин. От холода и голода у людей уже не было сил ни защищаться, ни дать отпор. Они просто с обреченностью и покорностью ждали своей участи.
-- Да, тут требуется срочная помощь, -- произнес Иванов, чтобы как-то разрядить обстановку. – Давайте, бойцы, живо готовьте чай, доставайте сухпоек.
-- А если они это не едят? – усомнился один из разведчиков.
-- Глупости. Кипятите воду. Киньте брикеты каши, -- распорядился сержант Кривоносиков.
Китайцы все так же сидели отстраненно и отсутствующе. Иванов подсел к ним ближе.
-- Вы говорите по-русски? – спросил осторожно. – Есть среди вас переводчик?
-- Мы понимаем, -- неожиданно прозвучал тихий голос из глубины этого скопления тел.
-- Вы сможете двигаться? Надо возвращаться в долину.
Все тот же бесцветный и бесполый голос почти прошептал, что они смирились с участью и готовы умереть здесь.
-- Э-э, люди, вы что? Мы столько вас искали, а вы умирать? – возмутился Кривоносиков. – Вот чай, сейчас будет каша. Есть у вас чашки?
Но сидевшие в отрешенности люди его словно не слышали.
Тогда Кривоносиков вместе с Курмамбетовым, который отвечал за питание отряда и втянул в пещерку рюкзаки с припасами, достали кружки, кинули куски сахару и залили кипятком, потом стали совать их в руки сидящих людей. Кто-то выронил, не справившись с тяжелой кружкой, но все так же недвижимо сидел, не чувствуя ожога, кто-то судорожно стиснул предложенный чай и придал кружку к груди, согреваясь ее теплом.
Прошло некоторое время, пока люди стали отходить от сковавшего их холода и, как оказалось, ужаса. Через какое-то время они, наконец, поняли, что пришельцы зла им не желают. Отогревшись чаем и кашей, некоторые стали более словоохотливыми. Переводчица выползла ближе к Иванову и теперь более уверенно отвечала на вопросы. Ее рассказ дополняли реплики соотечественников. Они и сообщили, что основная группа ушла вперед, чтобы искать выход из этой ледяной пустыни. В той группе наиболее сильные и умелые мужчины. С женщинами остались те, кто не надеялся перенести этот поход. Но за ними обещали вернуться, когда разведают путь. Причиной этой стоянки было то, что одной из женщин предстояло родить, и она не могла уже так быстро двигаться. А потом на отряд напали какие-то люди. Они стреляли и ранили троих мужчин. Один скончался, двое пока живы. Страшило китайцев и какое-то неизвестное существо. Оно что-то хотело, но люди не поняли. Но когда началась стрельба, это существо помогло им спрятаться. Потом исчезло. Оно напоминает обезьяну, но это не обезьяна.
-- Бред какой-то, люди перемерзли, они в стрессе. Надо скорее выводить их в долину, -- констатировал Иванов. Он распорядился подготовить нечто вроде волокуш для раненых и объяснил переводчице, что отряд пришел за ними, чтобы отправить их назад, в тепло. А потом пойдут искать остальных ушедших. Сказал, что для китайцев выделили дома, где они смогут пережить зиму. Убедительность речи, доброжелательность членов отряда или невыносимый холод стали причиной всеобщей покладистости, неизвестно, но люди зашевелились, стали выползать из своей норы наверх.
После неудачного демарша с внеочередным заседанием комитета Голенищева пригласила всех в кабинет главы администрации района. Виктор Сергеевич, чувствуя, что его авторитет в этой ситуации резко пошатнулся, сжал губы и недовольно прошествовал к своему креслу во главе стола. Впрочем, никто посягать на его законное место и не собирался. Селезнев расположился за приставным столом, а прокурор, который так и не мог определиться, что к чему, сел на диване. Голенищева заняла место в торце стола для заседаний.
-- Нам необходимо выработать план предстоящих действий, -- начала она, но ее перебил глава, нервно передернув плечами:
-- Да какой к черту план, убить этого Полкана, и дело с концом. И эту его шавку редакционную, чтоб не тявкала…
-- Для чего? – вопросительно подняла брови Голенищева. – Вы жаждете сделать из него народного героя? Уроки истории вас ничему не научили? Вижу, и о населении вы все больше судите по комиксам, где русских изображают тупыми дураками. Будь все они таковыми, мы бы с вами не оказались в этих кабинетах. Не закрывайте глаза на правду, мы плоть от плоти их, а ведь мы не дураки. Мы все вышли из деревни, в первом ли, во втором или третьем поколении, но все мы из них. Так что не следует недооценивать возможности народа. Мы, все здесь собравшиеся, люди образованные. И если хотим достичь тех вершин власти, которые для себя наметили, должны реально оценивать противника. Селяне, да и городская беднота наивны, но далеко не дураки. И за свое будут бороться насмерть. Поэтому не выбирайте легких путей. Нам предстоит нелегкая битва за тот образ жизни, который мы считаем для себя единственно приемлемым. А он у нас может быть только при тотальной эксплуатации низших слоев. Нам предстоит жесткая идеологическая борьба, работа по всем направлениям. А вы хотите противнику сделать такой подарок? Подарить им национального героя, знамя борьбы? Нет, друзья. Мы будем бороться другими методами. Главный из них, порочить любые начинания нашего врага, все его достижения представлять в глазах окружающих неудачами и провалами. Все его приказы извращать, разъяснять инертному стаду, что делает он все это в своих личных корыстных интересах. Где ваши стукачи, Валерий Вадимович? Они должны быть постоянно на посиделках, у колонок, в гуще рабочей массы. Пусть непрерывно вбрасывают компромат на любые действия этих комитетчиков…