-- Что вы имеете в виду? – осведомился Селезнев. В обычной жизни он общался с Голенищевой вполне панибратски, так как в свое время учился вместе с ней в институте, да к тому же Ольга была близкой подругой Светланы. Но в присутствии даже ближнего окружения эти отношения не демонстрировал, и уж, тем более, не афишировал того, что именно судья перетянула его со Светланой в Кудеяров. Еще в институте Ольга фонтанировала самыми дикими и сумасбродными идеями, не боялась сказать правду в глаза, откровенно высказывала острые критические замечания в отношении власти, но всегда поворачивала дело так, что виновником крамольных суждений оказывался противник. Вот и сейчас вроде как носом ткнула, как щенков за ухо оттаскала, а потом к делу приставила.
-- Берите любое его дело. К примеру, этот Алиевский клан. Где он? Мы не знаем. На виду его нет. Вот и пустите слушок, что комитетчики уничтожили неугодных им противников. Чем абсурднее будет слух, тем скорее поверят обыватели. Пусть потом всенародно оправдывается. Глядишь, проговорится. И нам выгода. Алиев стал опасен. Он многое о нас знает. Может кое о чем проболтаться. А это в ближайшее время нам невыгодно. Пока в руках Мезенцева военные и оружие, он сильнее нас.
-- Вот и шлепнуть его, и вся недолга, -- опять предложил Поздняков. – Тогда и воинская часть станет нашей.
-- Не спешите, Виктор Сергеевич. В части тоже свои проблемы. Алексей Петрович некстати выехал на отдых. При нем все работало как часы. А сейчас… подняли головы эти вояки. Все им хочется саблями помахать да из пушек пострелять. Ведь вычистил командир всех, кто воевал, подобрал покладистых и проверенных на нужные места. Так нет, этот Мезенцев все перетасовал. Посмотри, как там за него сейчас все. Вернул в строй тех, кого отправили на пенсию. Уничтожим Полкана, на смену придут его ставленники. Нет, только идеологическая борьба. Работа по сталкиванию лбами представителей всех диаспор между собой. Нагнетание недоверия и страха. Может быть, в этом случае чуть подольше придется ждать, зато наверняка. А вы, Тимур Максимович, что скажете?
Прокурор задумчиво рассматривал свои изящные с хорошо обработанными ногтями руки. Он всю свою прошлую жизнь обитал в столице. Не любил провинции, как таковой. Родители работали в правоохранительной системе, детей отправили по своим стопам. Сестра стала адвокатом, а его безоговорочно пристроили в следственный комитет. Вначале ему было интересно. Пришлось распутывать довольно серьезные дела. Но потом ему дважды указали, что не все следует делать так, как положено по закону. Для сложных случаев есть телефонное право, и оно главнее закона. Словом, Тимур понял, что если он останется в системе, то или будет уничтожен, как нежелательный сотрудник, не выполняющий требований начальства, или сопьется от безысходности. Родители провели с ним серьезную разъяснительную работу, а потом поняли, что сына надо на какое-то время отправить в глубинку, подальше от начальственных глаз. Одна из знакомых сестры работала в суде Кудеяровского района. Туда его и пристроили. Благо там прежний прокурор уходил на пенсию.
Тимур понял, что все ждут от него ответа. Надо было что-то говорить, но он не знал, что. С одной стороны, он был полностью солидарен с этим Мезенцевым. Внутренне он уважал его за решительность, за стремление отстаивать свой взгляд на происходящее, за заботу о благоустройстве жизни этих несчастных нищих селян, которых Тимур прежде в принципе не замечал. С другой стороны, правы все собравшиеся в кабинете. Надо бороться за тот образ жизни, к которому привыкли с рождения. Тимур никогда прежде не брал в руки лопату или топор. Почему он должен это делать теперь? Пусть тяжелой и грязной работой занимаются другие. Он ведь не для того так долго и целеустремленно учился в школе и юридическом, а потом нарабатывал опыт в следствии, чтобы теперь за кусок хлеба убиваться на полях, в коровниках или в лесу. Он хорошо знает правовую сторону государственной власти и какие меры воздействия применять к нарушителям закона…