Иногда Тане хотелось поговорить по душам с Игорем. Но… не решалась. Ведь ничего особенного между ними не случилось. Они оставались просто знакомыми, выживающими вместе, потому что так было легче.
Игорю было в этой ситуации сложнее. Ему хотелось нормальных отношений, полной семьи, чтобы дети звали папой. Но стоило взять на руки ребенка, вспоминались ощущения совсем иные. Его двойняшки были уже намного старше. И то время, когда они были такими, как Настя или даже Сеня, давно миновало. Жена жила для себя, его проблемами не интересовалась. Дети постоянно находились у бабушки с дедушкой. С Игорем встречались лишь изредка, при встречах всячески сторонились его.
В семье он считался только добытчиком благ для остальных членов семьи. Никакие его чувства их не волновали. Главным было только то, сколько он заработал. Потому что на каждый заработанный им рубль уже заблаговременно намечались покупки. К сожалению, он в последнее время все острее ощущал, что о нем в те моменты вспоминали только как о неодушевленной вещи, которая добывает деньги, а не как о человеке, который тоже требует внимания и заботы.
Держа на руках Таниных детей, он вспоминал, когда в последний раз ему было позволено поступить так со своими двойняшками, и с горечью понимал, что такие случаи бывали настолько редки и так давно, что даже не отложились в памяти.
Случай с Сеней дал возможность для более тесного общения и обсуждения их отношений. Татьяна рассказала Игорю о страданиях мальчика, попросила поговорить с ним, объяснить ребенку так, чтобы он понял, что он любим, что он не брошен, просто так случилось, такое бывает.
-- Игорь, я понимаю, что дети тебе чужие. Но прошу, будь с Сеней помягче, представь, что он твой сын, пообщайся с ним. Может быть, возьми его с собой на работу. Он скучает по своей первой матери. Надо показать ему, что его любят, что он кому-то нужен. Я вполне могу понять, что тебе неприятен этот ребенок, но не показывай ему этого, -- попросила она.
-- С чего ты взяла, что он мне неприятен? – удивился Игорь. Дети как раз ему очень нравились уже тем, что они были ласковыми, с удовольствием соглашались посидеть на руках. К тому же, он видел, как за ними ухаживает Таня, как она стремится сблизить с ним детей, и считал вполне серьезно, что проявляет к малышам отеческие чувства. – Я рад, что у нас есть дети, что есть о ком заботиться. Просто, я не привык играть с маленькими. Так уж получилось, что мне не пришлось общаться с детьми такого возраста. Я просто не умею выразить… Но, поверь, я люблю этих детей уже потому, что их любишь ты. Для меня это самое главное. Я готов для них сделать все… только скажи.
И тут Татьяна поняла, что им с Игорем просто необходимо выяснить отношения, поговорить по душам, чтобы не осталось недомолвок.
Осень, наконец, вступила в свои права. С неба постоянно сеял холодный дождь. Земля промокла, и в местах, где глинистые отложения выходили на поверхность, дороги раскисли так, что пройти по ним было трудно. Лишь на песчаных почвах пока влага быстро уходила вглубь.
На полях был собран весь урожай, заложен на хранение. На территории долины образовалось девять самостоятельных общин со своим управлением, собственной охраной и общинными запасами семян, кормов и домашнего скота. Вокруг города были устроены несколько ферм, отданные в частное владение, несколько дровяных складов, откуда жители могли выписать себе топливо, две пекарни, которые снабжали хлебом, и даже рынок, куда привозили продукцию из сельских общин. Жизнь понемногу налаживалась. В селе она была проще и регламентированнее. Сельские жители еще не растеряли вековых навыков выживания в условиях первозданной природы. Сложнее было в городе. Конечно, кое-кто вспомнил, что умеет что-то делать своими руками. Открылись разнообразные ремонтные мастерские. Возрождались давно забытые промыслы. Но пока еще робко.
Вспомнили про былые деревенские посиделки. Телевизоры и компьютеры давно пылились на столах, забытые и ненужные. Из забвения возвращались в быт гармошки, баяны, гитары и даже балалайки. Теперь собирались вечерами на посиделки либо в узком кругу у кого-то дома, либо в доме культуры, либо в библиотеке. Молодежь вначале стеснялась таких сборищ, считала их обычным отстоем. Но в молодежных тусовках не было ничего нового. Хлебнуть браги из-под полы или какого-то суррогата невелика доблесть. Особенно, если нет уверенности, что завтра проснешься здоровым, если вообще проснешься. Можно, конечно, забить косячок, и отправиться в мир грез. Но уж больно тяжело потом возвращаться в реальный мир.
Некоторая часть молодых девчонок, а за ними потянулись и ребята, стала приходить на взрослые посиделки, где всегда были песни, а иногда и пляски, если оказывался хороший гармонист или баянист.
Постепенно в выходные дни стали самыми популярными посиделки в доме культуры. Там не так давно специалисты из воинской части соорудили двигатель для выработки электричества. Заводили его только в выходные. Лампочки пока мигали, но светили, а что еще надо для того, чтобы общение стало более активным и интересным?
На таких посиделках основными темами обсуждений все чаще становились разговоры о том, что ждет жителей долины дальше. Конечно, хорошо, что комитет организовал население в первые тяжелые месяцы, но почему горожане должны участвовать в общественных работах на полях. А для чего тогда сельские жители? И почему сельчане вдруг стали распоряжаться выращенным урожаем? Почему им принадлежит продукция животноводства? С какой стати они решают, когда забивать скот?
Такие разговоры становились постоянными темами посиделок. Исподволь их вбрасывали в любое обсуждение событий дня. И постепенно горожане, особенно те, кто прежде жил в больших городах, а теперь волей случая оказался в ледовой изоляции, все больше проникались сознанием того, что они, потратившие на обучение полжизни, получившие высшее образование, прекрасные специальности, признание в обществе и добившиеся определенных высот в социальной иерархии, оказывается, должны зависеть от каких-то недоучившихся деревенщин, которые решили стать хозяевами земли и распоряжаться всеми имеющимися ресурсами.
Осознание такой несправедливости раздражало определенную часть горожан. Особенно юристов. Они копались в оставшихся документах, выискивая любую возможность доказать, что земля, находящаяся в пользовании общины, принадлежит какому-либо частному лицу. Но как только начинался любой процесс по изъятию земель, люди молча собирали свои пожитки и уходили с участка. Новых работников, согласных обрабатывать землю для новоявленного владельца не находилось. Прижать, как в былые времена, сельчан, закабалить и заставить работать на себя не получалось.
Все понимали, пока комитет по чрезвычайным ситуациям будет действовать, люди будут ощущать себя защищенными. Значит, надо дискредитировать членов комитета. Этим и занимались на посиделках засланные туда провокаторы. Их хозяева были уверены, что в городе самая благодатная почва для взращивания недовольства.
Поводов было много. Зачем, к примеру, вернули в долину ушедших китайцев? Здесь и своим-то мало пропитания, а еще и пришлых на шею посадили. Лишние рты только. Что они могут? Почему их оставили в распоряжении части? Почему приехавшие на заработки узбеки и таджики приписаны к деревенским общинам? Их там используют как рабов, а горожан заставляют самих трудиться…
Измышления вбрасывались исподволь, разъедали умы, как соль раны, будоражили сознание горожан, недовольных своим положением. И основные претензии были к деятельности комитета. Просачивались шепотки, что в части образовалась новая узкая элитарная прослойка людей, которая узурпировала власть, забрала себе все блага жизни и благоденствует, используя рабский труд согнанных в воинскую часть людей. В то время, как большинство находящихся в городе жителей не может устроить свою жизнь в соответствии с былым статусом.
Даже те новшества, которые появлялись периодически в городе, определенные слои горожан не устраивали. Перед календарным новым годом, когда по традиции, решено было устроить городскую елку, в Кудеярове было восстановлено электроосвещение. Чего это стоило, горожан мало интересовало. Кроме энергетиков, которые теперь в основном работали на базе воинской части. Образовавшаяся там шарашкина контора, как сами себя звали специалисты во всех областях прикладных и точных наук, работавшие на базе воинских мастерских, разработали и опробовали несколько ветряков, установив их на ледовых склонах и соединив с электросетью долины. Пока не все ладилось, но в вечернее время на улицах и в окнах домов на некоторое время стало загораться электричество.