На некоторое время в темнице наступила тишина. Неожиданно ее разорвал резкий, испуганно-истерический крик. Татьяна вскинулась, тихо заплакала девочка. Света подняла голову, дотянулась рукой до всполошившей всех еще одной узницы.
-- Тихо, Маша, спокойно. Все уже кончилось. Успокойся… Спи…
Беглый осмотр немногочисленных дворцов, выстроенных из различных материалов, но отличающихся разве что фигурной ломкостью крыш да числом балконов и башенок, сразу прояснил, почему все участки казались вымершими. Не слышно было ни лая собак, ни звуков присутствия людей. Все ворота были распахнуты.
След саней привел к одному из сараев. Там и увидели первые жертвы. Люди лежали вповалку. И смерть их была ужасна. Но Полюшковой среди них не было.
Иванов отдал приказ прочесать все строения. Оружие расчехлить и быть настороже. Картина везде была одинаковая. Трупы людей и собак. При более внимательном осмотре, который провел Александр Рохлин, который после реорганизации милиции напросился на службу в отряд Иванова, было установлено, что во всех пяти дворцах и десятке служебных построек видны следы обысков. Во дворцах были вскрыты сейфы, разграблены гардеробные хозяев, выломаны из стен какие-то части интерьеров, подчистую выбраны запасы продовольствия… Но, главное, трупы людей со следами пыток…
-- Как в гражданскую, -- пробормотал почти неслышно один из бойцов отряда и добавил, -- экспроприировали экспроприированное…
-- Слушай, откуда ты такой умный? – сразу отозвался другой, -- Ишь ты, какими словечками бросаешься…
-- На историческом учился, - усмехнулся первый, -- начитался. Тогда тоже было так. Грабь, что можешь и у кого можешь. А не отдают, убей, чтоб голова потом не болела…
-- Да, тут ты, брат, прав… -- подошел к ним Мезенцев. – Только, боюсь, здесь почище гражданской будет.
Обследовавший верхний этаж дома Рохлин, подал сигнал, что обнаружил нечто значимое. Мезенцев поднялся к нему наверх. С улицы, перескакивая через ступеньки и чуть не сбив командира, рванулся Игнатьев.
-- Осторожно, командир, тут такое дело. Я обнаружил схрон. Удивительно, что его эти гады не нашли. Там кто-то есть. Давайте, поостережемся. Вдруг кто из бандитов… -- предостерег Рохлин. Он вполне профессионально вскрыл запор и приоткрыл часть стены. За ней была небольшая ниша, в которой сидели двое детей. Они выглядели изможденными, кутались в кучу тряпок, но, главное, были живы.
Дети рассказали, что живут здесь с бабушкой. Родители и дед работают в столице, с самого лета не приезжали. Бабушка и два учителя их учат на дому. Потом пришли какие-то люди, много и с оружием. Когда взломали ворота и стали стрелять по охране и собакам, бабушка детей запихнула в эту нишу. Обычно в ней раньше хранили всякую ерунду, которую вытаскивали, когда гости приезжали. Потом дети слышали, как чужие люди требовали что-то. Потом стреляли, потом люди кричали… Было страшно. Потом что-то говорили, что земля будет недовольна, что мало нашли… Что детей нет и женщин молодых мало, и что мужчин покалечили… Потом дети долго ждали, даже заснули… А когда попытались выйти из ниши, дверь не открывалась…
-- Еще бы, -- подтвердил Рохлин, -- бабушка задвинула ее вон тем зеркалом, видно, подозревала, что детям угрожает опасность. Но меня вот что заинтересовало в рассказе детей. Они упомянули, что земля недовольна будет…
-- Ерунда какая-то, бред испуганных детей, -- перебил Игнатьев, который ждал возможности задать вопрос о том, что его волновало, о Татьяне.
-- Не скажи. Смотря, как слушать детей. Может быть, не земля, а Земеля? Тогда все приобретает другой смысл, -- осадил Игоря Рохлин. И повернулся к Мезенцеву:
-- Это многое объясняет. Все мы знаем, что на территории района на протяжении двух десятков лет действовала организованная преступная группировка. Обычно, в здешних местах она не безобразила. Зачем портить отношения с местными жителями. Но почерк очень знакомый. Всех проштрафившихся сотрудников милиции обычно брал под свое крыло местный предприниматель, пристраивал на хлебные места. Дружбу водил с местной властью, у него в гостях бывала вся местная элита. Так вот, зовут этого предпринимателя Егор Землемеров.
-- Ну и что? – непонимающе уставился на Рохлина Игорь.
-- Неужели не понял? Землемеров, Земеля, Зема… Я знаю, где искать Татьяну…
-- Причем здесь этот инвалид? – скептически пожал плечами Игнатьев. Мезенцев хлопнул его по спине и ободряюще добавил, -- молод ты и непонятлив. Саша прав.
Затем обратился к одному из бойцов отряда:
-- Седых, дети под вашу ответственность. Быстро везите их в часть. И чтоб ни один волосок с их голов… Поняли?
-- Так точно, товарищ командир.
-- Исполняйте. Сдадите Полине Алексеевне.
Полина весь день мучилась от состояния раздвоения сознания. Ей все время казалось, что кто-то зовет ее, что она кому-то очень нужна. В чем эта ее нужность выражалась, она сформулировать не могла. Но ощущение того, что ей необходимо куда-то идти, накатывало на нее волнами, волновало сознание, не давало покоя.
Неожиданно она подумала, а не Татьяна ли зовет ее на помощь? В последнее время они с ней очень сдружились, часто понимали друг друга с полуслова. Возможно, она нуждается в помощи, вот и молит найти ее. Молитва ведь сильна именно в самые тяжелые, драматические моменты…
Артема, как всегда, в нужный момент на территории военного городка не оказалось. На все вопросы ответ был один: командир за пределами части. Всем гражданским категорически запрещено покидать городок. Сколько будет продолжаться экспедиция, неизвестно. Только что прибыл вестовой, по приказу командира два отряда самообороны отправились к месту учений.
«Какие могут быть учения, когда человек пропал? Он точно свихнулся на своем военном деле. Надо разыскивать тех, кто украл Татьяну, а он задумал учения. Охрана населения, это, конечно, хорошо, но надо же когда-нибудь думать и о наступательных действиях», -- злилась Полина на мужа за то, что не может с ним посоветоваться, что ей предпринять. Если ее зовет Татьяна, значит, надо не раздумывая, действовать, пока не поздно. «А если нет?» -- тут же возразило подсознание. Но она сразу задавила свой скепсис. Если следовать ему, Татьяна может запросто погибнуть. А так есть надежда найти ее, помочь.
Еще в первые месяцы пребывания в военном городке ее девчонки показали замаскированный лаз в один из сараев, что на частных огородах. Сделан он был по всем правилам конспирации и использовался местной ребятней с давних времен для того, чтобы без лишних проблем оказываться за стенами части.
Зимой он обычно не использовался. Слишком много следов оставалось и могло навести взрослых на тайный ход. Девчонки показали ей под большим секретом и умоляли ничего не говорить отцу, потому что тот сразу же уничтожит этот ход. И все узнают, кто рассказал. Но сейчас ей было не до сохранения детских тайн. Хотя определенные правила конспирации она соблюла. Известила других сотрудниц детского приюта, что на некоторое время отлучится в подземный бункер, где теперь работала типография. Все знали, что она периодически бывала там, интересовалась, как идет работа, читала полосы газеты, помогала корректору.
Потом собрала необходимую амуницию и проскользнула в общественные сараи у стены. Вспомнила, как вели ее девчонки вдоль многочисленных отсеков, теперь заполненных дровами. В своем дровянике быстро переоделась в военную форму, которую выдали ей, как члену добровольной народной дружины, сверху натянула современный белый масккомбинезон. Отодвинув вполне безобидный ящик для угля, только казавшийся громоздким, но вполне легко сдвигаемый с места, увидела дыру в стене. Всего пара минут, и вот она в дыре, вернула на место ящик, проползла примерно метр, и оказалась в сеновале за стеной.
Сознание тут же отреагировало страхом и резким желанием вернуться той же дорогой назад. Но Полина его сразу же подавила. Надо было идти на поиски. Любое промедление могло стоить жизни Татьяне.