Средь других имен

Но гордость здесь меня спасет,
Мне цель высокую поставит!
Мой ум и сердце вознесет,
Вперед идти меня заставит!

Я с этим миром в бой вступил,
Ничто меня не устрашает!
Во мне таятся много сил;
Их дух мятежный направляет.

И пусть неумолимый жар
Сожжет мне крылья, вниз кометой
Паду, как некогда Икар,
Лучом бессмертия согретый.

Елена Львовна Владимирова (1902–1962). О ней, юной, вспоминает Е. Драбкина, писательница, член партии с 1917 года, секретарь Я. М. Свердлова:

«В 1919 году шестнадцатилетней девушкой она вступила в комсомол. Была бойцом отряда, подавлявшего басмачей в Туркестане, участвовала в организации помощи голодающим Поволжья. По путевке комсомола приехала в 1921 году в Петроград учиться в университете. Была она и смелая, и застенчивая, и насмешливая, похожая то на мальчишку, то на тургеневскую девушку. И очень красивая». В общем-то, обычный путь молодого человека в те годы. Но для Владимировой он был не совсем обычен, она родилась в дворянской семье потомственных морских офицеров (среди ее предков известный адмирал Г. И. Бутаков), училась в Институте благородных девиц. В Петрограде Владимирова вышла замуж за комсомольского деятеля Л. Н. Сыркина, занималась журналистской работой. В 1937 году ее муж был назначен редактором Челябинской областной газеты, в том же году арестован и расстрелян, она как жена «изменника родины» попала в лагерь на Колыму.

Арест заставил ее задуматься над тем, что происходит в стране:

Каков же строй, где миллионы
Людей, невинно осужденных,
Добиться правды не могли?!
…И как же партия посмела
Все это молча допустить!

И она приходит к страшному для нее, но честному признанию, «открыв с глубоким изумленьем кулисы собственной страны», что в случившемся есть и ее вина. Герой ее поэмы «Колыма» Матвей Матвеевич, коммунист, человек ее поколения, выразитель ее собственных чувств и мыслей, беседует в бараке с юношей-студентом Сашей:

— Матвей Матвеич, дорогой,
Так где же правда революций?!
Вы… поколение отцов,
Вы отвечаете за это!
Молчите! Мне на надо слов,
Слова не годны для ответа!

В бараке тихо. Люди спят,
И Саша спит с Матвеем рядом.
Неправда! Сон бежит от взгляда.
Им тяжело… Они молчат.
— Матвей Матвеич, — шепчет Саша, —
Простите — вам еще трудней.
Вы жили… это… как мне страшно…
Как дальше жить?
— Искать друзей, глядеть и думать.
Подскажет жизнь дорогу и тебе, и мне.
Лишь человеком был бы каждый
Из нас и здесь — на самом дне.
Ты прав, я жизнью отвечаю
За то, что много доверял
И мало думал. Суд не знал
Моей вины, а я… я знаю…
И для народа своего
Сегодня нужен как свидетель
Того, что скрыто от него,
Что властью держится в секрете,
За слово честное о чем
Платить положено свинцом.
Эх, мне бы час один свободы,
Чтоб рассказать любой ценой
Друзьям, товарищам, народу
О бухгалтерии двойной,
Еще не понятой страной.
А ты моложе… Тебе надо
Жить дальше. Как? Увидишь сам.
Лишь верь всегда своим глазам
И помни то, что видишь рядом.
И знай — где власть народу лжет,
Стоит у власти не народ!

Матвей Матвеевич верит, что

      скоро, очень скоро
Иною будет Колыма,
Кому-то дом, а не тюрьма,
В ее расчищенных просторах
Совсем иною будет жизнь…
Возможно, будет коммунизм.
(Допустим, что он все же будет).
Но если так! Какой ценой
Приходят к коммунизму люди,
Их совесть даст ли им покой?!

Не одна Владимирова считала, что нельзя «строить коммунизм ценою рабства потайного». В 1944 году она вместе с товарищами-партийцами и комсомольцами создает на лагпункте подпольную коммунистическую группу, которая противопоставляет «сталинизму» «ленинизм». Их выдал стукач. Владимирову и еще двух членов группы военный трибунал Магадана приговорил к расстрелу, замененному 25 годами каторжных работ. И вот когда не оставалось никакой надежды на то, что она выживет и дождется освобождения, Владимирова начинает писать поэму — рассказ свидетеля, обвинение и предупреждение.