Ни Сиддармарку, ни армии Бога не было дано никакого критерия, с помощью которого можно было бы измерить смертоносность винтовок в бою, пока они действительно не использовали их в первый раз. Так что неудивительно, что они экстраполировали свой опыт с гладкоствольными фитильными мушкетами, рассматривая винтовки просто как более скорострельные, более надежные версии оружия, которое они уже знали и понимали. Но винтовки не были похожи на гладкоствольные фитильные ружья, и доктрина обеих сторон стоять на открытом месте в тесном строю, поливая друг друга залпами, привела к огромным жертвам.
Быстрее обучающиеся, чем их офицеры (поскольку личное выживание, как правило, было самым быстрым учителем, известным человеку), пехотинцы с обеих сторон открыли для себя замечательные достоинства лопаты, хотя ни армия Бога, ни республиканская армия еще не развили ничего подобного тактике имперской чарисийской армии, которая копала в поле почти каждую ночь. В конечном счете, однако, у человека, вооруженного дульнозарядным оружием, не было иного выбора, кроме как стоять прямо, если он собирался стрелять по врагу, и офицеры с обеих сторон пытались выяснить, как это сделать и выжить.
Что ж, мы просто должны им показать, не так ли? — задумался Грин-Вэлли. — Однако будет интересно посмотреть, насколько они готовы усвоить этот урок. Наша тактическая доктрина возлагает огромную ответственность на сержантов и младших офицеров, а у старших офицеров возникают проблемы, когда дело доходит до отказа от тактического контроля над своими подразделениями и доверия какому-то девятнадцатилетнему или двадцатилетнему лейтенанту принять правильное решение. На самом деле их трудно винить, и, если уж на то пошло, у нас самих было достаточно чисхолмцев, которых Русилу пришлось перевоспитывать, прежде чем мы все сделали правильно!
Еще несколько пятидневок назад он бы заключил пари, что Сиддармарк примет новую реальность быстрее, чем армия Бога, но он проникся очень здоровым уважением к способности лоялистов Храма приспосабливаться, наблюдая через снарки, как они прорвались через западный и северный Сиддармарк в потоке огня. Они были твердолобыми, эти епископы, командовавшие дивизиями, и гораздо более склонными критически относиться к своей собственной доктрине, чем он ожидал. Вероятно, потому, что многие из них сыграли важную роль в развитии этой доктрины в первую очередь совместно с Аллейном Мейгвейром.
И Мейгвейр тоже стал неприятным сюрпризом, — признал Грин-Вэлли. — Все, что я когда-либо слышал о нем, наводило на мысль, что он все еще должен пытаться понять, как стрелять из двенадцатифунтовых пушек, но он много думал о снаряжении и организации этой своей армии Бога. И учитывая тот факт, что у него нет Мерлина и Совы в качестве советников, он также проделал адскую работу. Он совершал ошибки, но чаще всего это были разумные ошибки.
На самом деле, — мрачно признал барон, когда швартовы были закреплены и он ступил на шаткий причал, — если бы не Чарис, армия Бога пронеслась бы по Сиддармарку до первого снегопада, как бич Божий. У него не было никаких сомнений в этом… или в том, что что-то подобное все еще может произойти.
Сиддармаркцы устроили бы ад, сдерживая их, особенно учитывая всю ненависть, которую порождает инквизиция, но Мерлин прав. Предоставленные самим себе, без чьего-либо вмешательства с обеих сторон, они отступят до Сиддар-Сити к концу сентября.
За исключением того, — резко сказал он себе, — что этого не произойдет.
— Генерал Грин-Вэлли? — приветствовал его измученный лейтенант, отдав честь.
— Да. — Грин-Вэлли коснулся своей груди, отвечая на приветствие, и лейтенант, казалось, на мгновение покачнулся.
— Лейтенант Даглис Салаван, — сказал он. — Я старший — ну, думаю, теперь я единственный помощник генерала Стонара. — Он невесело улыбнулся. — Он послал меня вперед, чтобы поприветствовать вас, и просил передать вам, что будет здесь примерно через полтора часа. Он уже должен был вернуться после консультации с полковником Пруэйтом.