Шан-вей!
Он яростно выругался, когда человек, который стрелял, встал, без колебаний высунулся в небо и начал перезаряжать свое оружие. Он был по меньшей мере в четырехстах ярдах выше по склону горы над трупом Гадуина и двигался неторопливо, с высокомерным презрением человека, который знал, что находится далеко за пределами любого расстояния, с которого его враги могли бы открыть ответный огонь.
Фирман был слишком далеко, чтобы разглядеть какие-либо детали, но мушкет другого человека казался слишком тонким — и слишком длинным — для любого фитильного замка. И все же это не могло быть ничем другим, не так ли? Он слышал слухи, небылицы, истории о новых дальнобойных мушкетах еретиков — «винтовках», как они их называли, — и отец Фейликс и Тейлир допускали, что в этих слухах может быть доля правды. Но шулериты пообещали им всем, что у еретиков не может быть много нового оружия, и все, чем они могут обладать, должно быть возвращено в Сиддар-Сити! Этот вероотступник-предатель Стонар никогда бы не отправил никого из них в глушь Гласьер-Харт, когда знал, что весной ему понадобится любое оружие, которое он сможет достать. И даже если бы он захотел послать их, конечно, они не смогли бы добраться сюда так быстро через железное сердце зимы!
И все же, как только он сказал себе это, он услышал еще один оглушительный треск со стороны снежных и валунных полей над Грин-Коув. Дым вырвался из укрытия в двадцати или тридцати ярдах от первого стрелка, и самый дальний из соплеменников Фирмана, спотыкаясь, бросился вперед, выронив свой арбалет, когда тяжелая пуля врезалась ему в лопатки. Он упал, корчась на внезапно окровавленном снегу, а затем открыли огонь и другие винтовки. Их были десятки, звук их грома был похож на удары кулаков по разреженному воздуху, даже на таком расстоянии. Он беспомощно наблюдал, скрипя зубами от ярости, как был уничтожен весь его патруль. Четверо его сородичей прожили достаточно долго, чтобы бежать, но они были легкой добычей на этой узкой, обледенелой тропе. Один из них отошел на целых тридцать ярдов назад по тропинке, прежде чем пуля настигла и его. Никто из остальных не продвинулся дальше чем на двадцать футов.
Фирман яростно выругался, его кулаки были сжаты по бокам, наблюдая, как раненые люди корчатся в муках или поворачиваются и начинают ползти, сломленные, к безопасному месту. Он не мог слышать криков отсюда и был рад этому, но ему не нужно было их слышать. Он мог видеть их агонию… и пули, которыми эти невидимые винтовки продолжали стрелять, выискивали их одного за другим, пока все они не лежали так же неподвижно, как сам Гадуин.
Отряд Тейлира застыл, когда винтовки открыли огонь. Было ясно, что они были так же ошеломлены, как и Фирман, но они отреагировали быстро, и они были достаточно мудры, чтобы знать, что пикинерам и арбалетчикам не пристало атаковать стрелков по узкой, скользкой ленте льда и снега. Вместо этого они повернули, быстро двигаясь обратно по тропе, и Фирман глубоко, с горечью вздохнул с облегчением, когда они зашли за поворот, поставив прочную полосу земли и камня между собой и этими проклятыми винтовками.
По крайней мере, они больше не собирались терять своих людей, и он дал себе жгучее, полное ненависти обещание отплатить Макхому и его поклоняющимся Шан-вэй ублюдкам с процентами за кровавую работу этого дня. У них не могло быть достаточно проклятых винтовок, чтобы долго противостоять силам Божьим, и когда, наконец, наступит день, Жан Фирман найдет время, чтобы должным образом научить их цене отступничества. Однако до тех пор, пока…
Конец света прервал его на полуслове.
Он отшатнулся назад, в ужасе бросившись на землю, когда прогремел оглушительный взрыв. Нет, не взрыв — это была целая серия взрывов, цепочка из них ревела высоко на склоне горы над тропой, и он слышал высокие, далекие крики людей Тейлира, когда они смотрели в пасть разрушения.