После того как список был составлен, инспектор сел на мотоцикл и поехал домой. Там он переоделся в штатское. Каждый раз, когда надо было поговорить с человеком по душам, неофициально, или Мухин предполагал, что его собеседник при виде милицейского мундира может потерять своё красноречие и забыть половину из того, что знал, он надевал штатский костюм.
Разговор с молодёжью складывался до противности одинаково. Словно все они сговорились.
— Коля, — обращался инспектор к детине, которому, казалось, тесно в комнате. — Ты третьего дня в парке не гулял?
— А что, разве нельзя? — с наигранным удивлением спрашивал Коля. — Мне шестнадцать ещё по весне стукнуло.
— По ночам люди добрые спят, — для порядка говорил Мухин.
— Нет такого закона, — ухмылялся детина, и Владимир Филиппович, безнадёжно махнув рукой, переходил к главному.
В разговоре с Любашей Федичевой инспектору повезло. Любаша, ученица десятого класса, приходилась Мухину дальней родственницей. Её мать была двоюродной сестрой инспектора. Когда он спросил Любашу, не гуляла ли она ночью в парке, девушка залилась краской и опустила голову. Прежде чем Мухин добился от неё путного рассказа, она успела поплакать.
— Дядя Володя, вы только маме не говорите, — попросила Любаша. — Я ей сказала, что у подруги засиделась. У Таськи Зайцевой…
Делать было нечего, и инспектор скрепя сердце пообещал держать Любашину прогулку в секрете.
Любаша и рассказала ему, что когда проходили они с Толиком Ивановым мимо церкви, то видели легковую машину. Белую. Для того чтобы узнать имя Любашиного ухажера, Мухину пришлось ещё раз дать клятву не проболтаться родителям.
— В котором часу машину видели?
Любаша пожала плечами.
— Домой ты когда пришла?
— В два.
— Хорошо помнишь?
— Ещё бы! Мама мне такую истерику закатила.
Мухин осуждающе покачал головой.
— Когда машину увидали, шли в парк или уже из парка?
— Из парка. Мы потом у озера посидели чуточку и домой. Толик меня до прогона только довёл. Вдруг бы мама встречать надумала.
Инспектор прикинул: от церкви до озера — минут пять. Там ещё «чуточку» — значит, полчаса. От озера до Любашиного дома тоже минут десять. Выходило, что от часу до двух машина стояла у церкви.
— Вы, дядя Володя, не подумайте чего плохого, — сказала Любаша. — У нас всё всерьёз.
— Ладно, — помягчев, отозвался Мухин. — На свадьбу не забудь пригласить.
Толик Иванов после недолгого запирательства подтвердил рассказ своей подружки.
«Вот так-так, — размышлял участковый, шагая по вечернему селу домой. — Он, голубчик, в церкви лежал, а машина сама собой каталась? Или сначала он подъехал, осмотрелся, а потом машину в кусты отогнал. И всё пехом?» Действия потерпевшего, по мнению Мухина, не соответствовали здравому смыслу.
В селе было тихо. Лишь под ногами шуршали листья. Кое-где в домах ещё горел свет, да дрожащие голубые отсветы в окошках выдавали, что хозяева смотрят телевизор. На дальнем конце села за кладбищем лаяли собаки. С озера тянуло прохладой, сыростью, запахом смолёных лодок.
«Не буду я Гапоненке звонить, — думал участковый. — Толку от него мало. Лёгкий человек. Позвоню начальству, в Питер».
С одной стороны, Мухин стеснялся беспокоить ленинградское начальство, но разговор с подполковником Корниловым оставил у Владимира Филипповича хорошее впечатление. Пожилой сухощавый подполковник хоть и выглядел хмурым, разговор вёл по делу, вопросы задавал точные, словно заранее знал мысли самого Мухина. Но больше всего понравилось инспектору то, что подполковник не стал строить никаких домыслов, не поучал его, как надо работать. Сказал, что дело сложное, на кофейной гуще гадать не надо, а побольше порасспрашивать людей.
— Если появится что-то новое, звоните, — сказал он на прощанье. — Майору Белянчикову звоните. Его не будет — мне. Сейчас для нас каждая мелочь дорога.
Владимир Филиппович и позвонил Белянчикову, но его номер не отвечал, и старший лейтенант, преодолев робость, позвонил Корнилову.
Трубку подняла секретарша и, узнав, что звонят из Орлина, тут же соединила Мухина с Корниловым.
— Старший лейтенант Мухин беспокоит, — сказал участковый.
— Что у вас там нового? — Голос подполковника звучал требовательно и строго, и Мухин решил, что позвонил не вовремя. В трубке были слышны голоса, приглушённые низкие гудки другого аппарата.