Отряды Петлюры, ворвавшиеся в город со стороны Арсенала, сразу же бросились в район Александровской и ближайших улиц, где находился дворец гетмана, в надежде захватить его в плен. Около дворца было оказано сопротивление гетманским конвоем, но и он после нескольких орудийных выстрелов бросил орудия и винтовки и разбежался. Несмотря на самый тщательный обыск дворца, никого не нашли.
Гетман бежал, но во всяком случае, — и это все отлично знали, — он был в Киеве. За его голову была назначена довольно солидная награда. Самые энергичные поиски в течение ближайших дней были безрезультатны. Лишь через несколько дней было выяснено, что гетмана в Киеве нет, и что он преблагополучно прибыл в Германию через Польшу.
Бегство его произошло следующим образом (передано со слов немецкого солдата).
В то время, когда петлюровские отряды уже ворвались на окраины города, гетман незаметно для окружающих, вышел из дворца и направился в штаб немецкого главного командования. Было заранее условлено, что он там проведет целые сутки. На следующий день, когда город находился полностью во власти Петлюры, гетмана на носилках, всего забинтованного в немецкой офицерской форме, вынесли из штаба и на автомобиле отправили на вокзал в заранее приготовленный поезд.
Здесь в присутствии петлюровских властей и отрядов, охранявших вокзал, гетман был снят с автомобиля и перенесен в поезд, причем петлюровцы даже выражали свое сожаление и соболезнование „раненому немецкому офицеру“.
В тот же день гетман отбыл из Киева и через несколько дней был уже в Германии вместе со своей семьей, которая выехала туда до событий.
Келлеру, остававшемуся до последней минуты в Киеве, пришлось хуже. Наступление петлюровских отрядов, начавшееся 29 ноября утром, было настолько неожиданным и стремительным, что штаб Келлера, во главе с ним, потерял всякую возможность разобраться в происходящих событиях.
Они настолько были уверены в благоприятной обстановке, что абсолютно не приняли никаких мер на случай возможного поражения. Они были уверены, что немцы не позволят петлюровцам войти в город. Таким образом, неожиданно разразившееся наступление и прорыв смешали все карты и планы, как Келлеровского штаба, так и немцев. Все очнулись лишь только тогда, когда некоторые отряды Петлюры были уже на Крещатике.
Завоевывали учреждения и производили аресты.
Первым пришел в себя немецкий штаб. Он предложил петлюровскому командованию ультимативно, в 24 часа, вывести свои отряды из черты города, на указанное ими расстояние. Началась торговля. Самолюбие Петлюры было задето: с одной стороны, он хотел сохранить перед населением завоеванной столицы авторитет победителя, с другой на решительный тон его наталкивало настроение армии, которая хотела поживиться за счет буржуев и „жидов“. Кстати, такая попытка была, В районе Подола, за несколько дней до поражения гетмана, прорвался неожиданно незначительный отряд петлюровцев. Вместо того, чтобы развивать дальше неожиданно достигнутый успех, отряд устроил „местное восстание“. Начался погром еврейской бедноты, преимущественно ютившейся в этой части города. Подоспевшими немецкими отрядами „восстание“ было ликвидировано, но в результате свыше сотни еврейских семей были погромлены.
Переговоры между Петлюрой и немцами не привели ни к каким результатам. Немецкий, штаб настаивал на своем требовании и в последнюю минуту, в подтверждение своего ультиматума, отдал приказ своим войскам о приведении их в боевую готовность. Этот способ воздействия имел более положительные результаты. Петлюровский штаб капитулировал, или, как было сказано в приказе по петлюровским войскам: „во избежание могущих произойти нежелательных столкновений с немецкими войсками и отсюда роковых последствий для населения____“ петлюровские отряды выводились за город.
Но было поздно. За исключением гетмана, митрополита Антония, его министров и прочих приближенных и верхов, скрывшихся заблаговременно, — почти все командование осталось.
Испытавшие на себе весь ужас гетманско-помещичьей власти крестьяне, пришедшие с Петлюрой, искали, рассыпавшись по городу, олицетворение своей прошлой опеки. Аресты и убийства в квартирах и на улицах были обычным явлением в эти 132 дня.
Келлер, не успевший вовремя скрыться или бежать под защиту немцев, был арестован почти со всем своим штабом. Благодаря тому, что он был захвачен казаками какой-то регулярной петлюровской части, он не был убит сразу и его отвели в комендатуру.