Во-первых, она была красивой. Кто считает, что этого недостаточно, тот вероятно был в действе так легковерен, что школьная учительница смогла его убедить, что людей любят за душу, а не за форму лицу. Но настолько оторванных от реальности было таки мало и Крашенинникова нравилась окружающим: золотистые волосы, большие голубые глаза, стройная фигура. Типичные ребёнок от повторного брака разбогатевшего миллионера, который после сорока лет решил, что дочь от фотомодели будет хорошо смотреться на семейных фото. Однако, она была достаточно умна, чтобы не кичиться деньгами семьи. В её Инстаграме - между прочем с тридцатью тысячами подписчиков - не было покрытых стразами спорткаров и завтраков на веранде с видом на Пьяцца Навона. В основном фотографии, где она обсуждает новинки кино, делится впечатлениями о концертах и показывает как... учится. Для меня унылые фотографии рисунков на кофейной пенке были интереснее, чем то, как она в дизайнерских очках держит учебник - но людям нравилось.
Во-вторых, её программа была простой для понимания - улучшение качества жизни. Куда их можно было улучшать ещё больше, мне было невдомёк, но она настаивала на том, что сможет сделать цены - ниже, а количество мест для досуга - больше. Её лозунги были потрясающей в своей очевидности ахинеей. Но кто когда здраво оценивал обещания? Полмиллиарда - столько государство намерено потратить в этом учебном году только лишь на стипендии. Я сильно сомневаюсь, что тех, кто готов оторвать от бюджета страны два миллиарда через три года волнуют развлечения студентов. Хотя морального права судить её у меня не было - я в команде девушки, что заигрывает с экстремистскими лозунгами.
Телефон дзинькнул и на экране появилось уведомление о входящем сообщение от Норы:
Жду в Ратуше в 16:30 - опоздаешь хоть на минуту, и я вырежу всю твою семью вплоть до кошки!
Жуть какая! Мне, как кошатнику, судьба моей нахальной кошки Лизки была не безразлична. Тем более Нора производила впечатление типичной собачницы, так что убийство ожидается жестоким, ибо в войне фракций хвостатых и ушастых не действует Женевская конвенция.
Занятия закончились в четыре. Стараясь не опоздать, по пути разыгрывая в голове предстоящий диалог, я быстро спустился с горы и бегом добрался до места, считавшегося центром города - Ратуше. Белое четырехэтажное здание было самым большим в городе. Сверху оно напоминало треугольник, однако атриума в нем не было. Его заменяли залы с изокубами и массивные опоры, поддерживающие купол с вертодромом, куда, по слухам, мог сесть даже тридцатитонный Ми-26. Первый и второй этаж использовали исключительно для нужд студентов и преподавателей, а вот второй и треть делило руководство и силовики. В холле было много людей - как преподавателей, так и студентов - и чтобы не быть случайно узнанным, я, уткнувшись взглядом в пол, быстро проскочил через толпу.
Вход на этаж фельдъегерей никак не охранялся. Никаких рамок металлодетекторов, аквариумов с охранниками или бронированных дверей. Лишь мирно подмигивающие видеокамеры под потолком.
В отличии от первого этажа тут было очень тихо. Никто не носился по коридорам с пачками бумаг и не обсуждал последние события. Лишь уходящий вдаль коридор, застеленный плотным ковром, заглушающим шаги. Планировка у здания была очень сложной и заблудиться в нём было просто, но ещё до приезда в Университет я запомнил схему этажа, так что уверенно шел вперед. После очередного поворота одна из стен сменилась стеклянными окнами, выходящими в атриум, где на промышленных тросах висели изокубы - помещения для совещаний, переговоров... и допросов. Среди них мелькала мундиры фельдъегерей и халаты ученых. Стараясь не смотреть на место, где мне однажды пришлось побывать я ускорил шаг и быстро дошёл до кабинета Норы.
- Войдите, - раздалось из кабинета, после того как я постучал.
Нора сидела за большим столом, подперев голову руками, и с какой-то тоской изучала разбросанные перед ней документы. Она подняла на меня красные от недосыпа глаза и выражение лица стало ещё хуже.
- Давно не виделись.
Сказано это было настолько сухо, что я замер у входа.
- Неделю.
- Выходит твой интервал - неделя, - констатировала Нора.
- Интервал? - я тупо переспросил, не понимая о чём она говорит.
- Отрезок времени между глупыми поступками. Кто-то их совершает каждые пять минут, кто-то раз в день… а кто-то лишь единожды в жизни.
- Не помню, чтобы неделю назад делал что-то подобное.
- Ты перечил моим наставлениям на крыше.
- Это не считается! Я просто отстаивал свою позицию… разве это можно трактовать как глупость?
- Когда позиция глупая - да! - безапелляционно заявила женщина и указала не кресло в углу. - Садись.
Я безропотно сел куда приказали. Нора принялась сгребать документы и сортировать по папкам. Пока она это делала, я стал вертеть головой, изучая кабинет: высокие окна, пара шкафов со сборниками законов, черный сейф с кодовым замком, в углу вешалка, на которой висело служебное пальто-ольстер. Взгляд зацепился за тумбочку у окна, на которой стоял угловатый контейнер, формой и размером напоминающий футляр для саксофона. Кладенец - высокотехнологичное оружие в десятки раз превосходящее огнестрельное. Однако, у них было ограничение - использовать кладенцы могли только эсперы, поскольку питались от их энергии. Только своим Нора никогда не пользовалась.
Её способность заключалась в создании невидимого и неосязаемого пространственного кармана, в котором она могла хранить что угодно. Его размеров я не знал, но при первой встрече она извлекла из него настолько неуместную вещь, что был уверен - проблем с объемом у неё пока нет. Однако кладенец в карман, почему-то, помещать было нельзя, а носить что-то в руках Нора отвыкла. Так он и лежал у неё в кабинете, медленно покрываясь пылью.
Закончив с бумагами, Нора села напротив и с нескрываемым осуждением посмотрела на меня. Сегодня она сменила деловой костюм на форму фельдъегерей: мундир с широким поясом, обтягивающие лосины и высокие ботфорты.
- И как ты мне это объяснишь? - она бросила мне агитационную флаер Яманкан, которые повсеместно лежали на столиках кафе. Для удобства она заранее обвела красным маркером моё имя в самом низу. В причине её недовольства я не ошибся. Оставалось теперь проявлять чудеса изворотливости, чтобы избежать кары. Ещё по пути, перебрав все возможные варианты, я выбрал самый очевидный - перекладывать вину на другого. Чем тут же и занялся.
- Я это не специально.
Мой куратор откинулась на спинку и закинула ногу на ногу. С учетом её внешних данных, длины ног и обуви, я почувствовал свойственный мужчинам отклик и постарался подавить его как можно быстрее. Сейчас мне нужно мыслить трезво, поскольку от этого зависит состояние моих внутренних органов - удар правой в корпус у Норы был поставлен мастерски.
- Начало обнадеживающее, но если дальнейший рассказ будет противоречить сказанному - пеняй на себя!
Она лучезарно улыбнулась, и я начал каяться. Стараясь не упустить ни детали, я рассказал о первой встречи с Яманкан, затем переключился на «засаду» в парке и закончил тем, как, придя утром на занятия, обнаружил на доске объявлений плакат со своим именем. При этом о разговоре в пустой аудитории я умолчал. Всё время, что я изливал душу, она внимательно меня слушала и периодически кивала. Легкая улыбка не сходила с её лица, но меня это нисколько не грело. Слишком непредсказуемым она была человеком, чтобы доверять её эмоциям.
- Выходит, Паулина хочет вырваться отсюда? - сказала она после того, как я закончил.
- С её амбициозностью это был закономерный исход.
- Тут ты прав. Но даже авторитета её фамилии не хватило, чтобы перевестись на базовую кафедру. И стань она президентом - ей в студгородке не учиться.
- Она думает иначе.
- Пусть думает, что хочет.
- А мне-то тогда что делать?
- Тебе… кхм…