- Тебя Лина послала отвлекать меня?
В её социальной иерархии я занимал место «А кто это?» и она даже не старалась это скрыть. Трудно будет убедить человека, который не воспринимает тебя всерьез. Сколь бы правильные вещи ты не говорил - всё равно наткнешься на стену из равнодушия.
- Нет. Она не знает, что я здесь.
На её лице, наконец, появилось любопытство.
- Преинтересно…
Что за странная привычка добавлять к словам «пре»? Знаешь, про себя я стану называть тебя Прелесть!
- Что она тебе пообещала взамен на пост президента?
Я знал, что сговора не было, но нужно было привлечь её внимание ещё сильнее.
- Что за ерунду ты говоришь?
- Ерунду? Но ведь ручное голосование выгодно лишь ей.
- Такой способ ничуть не хуже телефонов.
При этих словах, она достала свой, но в углу экрана по-прежнему висел значок отсутствия сети.
- Ты за деревьями не видишь леса. После того, как она выставила себя жертвой, разница в голосах между вами испарилась… Она сейчас лидирует? Верно?
- Она лидирует... здесь. А здесь нет и половины всех студентов.
- Верно. Но в отличии от тех, кто остался в студгородке, присутствующие знают итоги выборов. Достаточно взглянуть на листки и сравнить количество галочек. Когда они выйдут из здания, то будут писать в чатах о том, как красотка демонстрировала зрителям свои изувеченные смердами ноги и что она лидирует. Ты думаешь, что к тому времени все в студгородке проголосуют, но смотри на вещи здраво - сейчас уже полдвенадцатого! Жаворонки спят, а совы шатаются по клубам. После того, как на телефоны пришло уведомление с просьбой проголосовать, никто сразу не ринулся этого делать. Многие из интереса ждут новостей с дебатов. Когда до них дойдут слухи о её победе, тебя либо проигнорируют, либо, следуя общему настроению, проголосуют за неё. Люди ведь аутсайдеров не любят. Так что в итоге разница в голосах станет несущественной.
Пока я говорил, Крашенинникова меня не перебивала, но её брови сходились всё ближе и ближе.
- Её рук дело? - она потрясла телефоном.
- Допускаю.
- Тогда…
- Отстранят, если докажут, - я её перебил.
Крашенинникова на секунду задумалась.
- Почему ты мне помогаешь? - наконец, спросила она.
- Не стану отвечать.
- Как я тогда могу тебе доверять?
Эй! Единственный, кто имеет право такое спрашивать - я!
«Почему ты мне помогаешь?». Такой невинный вопрос… Только его можно перефразировать: «Почему ты её предаёшь?». Но она так не сказала, ведь тогда появится негативная окраска. Это может оттолкнуть человека, заставив его устыдиться, испугаться или ответить агрессией, чтобы заглушить чувство вины. Крашенинникова ничуть не уступает своей подруге в хитрости. Мне стоит быть предельно осторожным и особо не болтать.
- Никак. Сама решай: верить или нет. Пока!
Я развернулся к ней спиной и пошел к двери, над которой горела вывеска «Выход». Делать на сцене уже было нечего, и я решил дождаться окончания в более тихом месте - то есть там, где нет людей. Уже выходя, я увидел Крашенинникову, которая бежала к местам для голосований. Надеюсь, тебе хватит находчивости все исправить.
Мягко прикрыв за собой дверь, я понял, что оказался в длинном коридоре, идущем вдоль всего здания. И к вящей радости - в полном одиночестве. В самом конце, возле горшков с декоративными пальма, стоял торговый автомат. Телефона у меня не было, но на это случай на нем был сканер отпечатков. Вознося молитву интернету вещей, я выбрал вишневый сок и приложил палец к датчику.
Глотая кисло-сладкий напиток и прикладывая холодную банку к шее, чтобы сбить горячку из-за событий последних часов, я приблизился к окну. Толстенную трехслойное стекло только сейчас навело на мысль, что такое в студгородке - норма. От прямого попадания ракеты оно не защитит, но от взрыва рядом - наверняка. Университет не просто так был построен на этом месте. В случае нападения на город, наверное, в каждом здании был спуск в туннели военной базы, над которой он был возведен. Предусмотрительно. Только вот на плановых осмотрах видимо сэкономили, раз там умудрилось свить шпионское гнездо.
Вдалеке была видна площадь перед Ратушей, а по ведущей к ней улице растянулся поток людей, покидающих Концертный зал. Голосование подходило к концу. Минут через десять можно будет возвращаться.
Я вновь приложил почти опустевшую банку к шее. В моих руках она уже нагрелась, но даже крупицы прохлады, что в ней остались, давали облегчение.
Наконец улица почти опустела. Значит, выборы подошли к концу. Стоило возвращаться, но я так устал морально и физически, что просто не хватало сил сдвинуться с места. Мне бы такой живости и целеустремленности, как у Яманкан с Крашенинниковой. Они настолько отдались своим желаниям, что те служат им не хуже допинга. Я, как человек, который никогда ничего не хотел и не к чему не стремился, им даже немного завидовал. Сам я не раз пытался чего возжелать… только вот не получалось. Источник желания, как ни странно, всегда исходит из вне. Просто он либо трогает что-то в твоей душе, либо проходит мимо незамеченным.
Может причина в самовоздвигнутой социальной изоляции с целью вести энергосберегающий образ жизни? Тогда не следует ли прислушаться к Норе и попытаться что-то изменить?
Да нет, бред какой-то!
Я собрал волю в кулак. Допив остатки сока, бросил банку в урну, поправил одежду и волосы, пытаясь принять облик почти нормального человека, и пошёл обратно.
Зал уже почти опустел. На местах остались лишь единицы, которые что-то обсуждали с соседями или игрались с телефонами - видимо, сеть удалось поднять. Оставшиеся же - десятка два - поднялись на сцену, образовав кольцо вокруг победителя. Вокруг них вертелся Обресков с камерой, на плече которого висел мой кофр. А ты что тут забыл? Живо вали домой, как и договаривались! Меланхолично, прикрывая ладонью зевоту, я пошел к нему. Нужно прогнать этого недожурналиста как можно быстрее, а потом, предварительно выразив соболезнования Яманкан, найти Нору…
Я замер как вкопанный. На висящих по углам сцены экранах отображались итоги голосования:
Паулина Яманкан - 468
Анастасия Крашенинникова - 441
Кирилл Кудрявцев - 283
Что происходит? Как? Почему?
Я наконец понял, что все столпились именно вокруг Яманкан. Ей жали руку, обнимали и желали успехов. В толпе я заметил и Крашенинникову. Она стояла возле Яманкан с таким лицом, словно чужая победа - её заслуга. Могу тобой восхититься - держать удар ты умеешь. Наши глаза встретились, и я презрительно фыркнул.
Многие считают, что быть одиночкой, значит не иметь поддержки. Это верно. Но когда у тебя нет друзей, у тебя нет и иллюзий! Ты точно знаешь, что тебе никто не поможет, и от того приходиться полагаться лишь на себя. Однако и переложить провал на других нельзя.
Подписчики пацанских пабликов и гламурные цыпочки, что делают репосты за бесплатные суши, любят постить в соцсетях статуса вроде: «Так неприятно, когда ты понимаешь, что твой друг никогда им не был». И обязательно с точкой в конце и без смайлика - иначе не поймут, что у тебя горе. Их даже начинают жалеть… вместо того, чтобы сказать правду: хватит строчить всякую чушь, клянча жалость к себе! Я такого никогда не совершал и не совершу. Но тем не менее, я понадеялся на других… Как оказалось - зря.
Продолжая с отчаянием смотреть на результаты, я не сразу понял, что кто-то подхватил меня под руку и с силой поволок со сцены. Широко улыбаясь, на меня с любовью смотрела Нора. Уже это заставило меня начать упираться.
- Куда вы меня ведете?
- А какая разница? Главное не куда ты идешь, а с кем! - назидательно сказала она. - Да и когда ты ещё получишь удовольствие от того, что тебя сопровождает столь красивая женщина как я?
Что-то я не чувствую никакого удовольствия. Лишь тревогу. Или эти чувства похожи? Первого в моей жизни было не сказать, что много, так что невольно мог и спутать.
Миновав карман, мы вошли в узкий коридор, что шел параллельно зрительному залу. Но не успев пройти и десяти метров, Нора развернулась и, с несвойственной женщиной силой, впечатала меня в стену. Я мгновенно попытался рвануть в сторону, но она уперлась обеими руками о стену, перекрыв пути отхода. Лицо Норы оказалось совсем рядом, и меня окутал аромат её духов. Сцена донельзя пикантная... если не смотреть ни на ладони, сжатые в кулаки, ни на лицо, подернутое злобой.