- Задам тебе только один вопрос…
Его окончание было ясно, как небо после летней грозы, и я сэкономил Норе время.
- Я ей не говорил.
- Так откуда она узнала?
- Она не знала… Уверен. Она применила такой трюк по другой причине.
- Какой?
Стараясь говорить быстро, кратко и ёмко, я пересказал замысел Яманкан: разницу в голосах она бы не смогла преодолеть даже эпатажной выходкой, так что пришлось применить хитрость - убедить избирателей, что её победа дело решенное. Для этого она повредила роутеры в здании, чтобы голосовавшие в здании видели результаты, убеждаясь в её победе и рассказывая об этом другим.
Но мои слова на Нору действовали плохо - смотрела она по-прежнему недобро. Почему она винит меня? Когда началась заваруха в зале, нужно было подстраховаться! Или это и есть жизненное кредо начальства - ответственность за ошибки всегда перекладывать на подчинённых? Тогда у меня ещё больше причин не хотеть работать.
- Хорошо. Допустим, я тебе поверю... Но только «допустим»! Что станешь делать дальше?
- Эм... ничего. А я что-то должен сделать?
- Например, взять самоотвод из студсовета.
- Зачем?
- Зачем? Зачем?! Затем!
От моего ответа словарный запас Норы оказался временно ограничен, и она постаралась передать смысл через эмоции. Но я лишь продолжал хлопать глазами, и она чуть успокоилась.
- Я не хочу, чтобы ты примелькался. Чем больше людей тебя знает, тем больше шанс, что кто-то заметит, что я с тобой говорю подозрительно часто.
- Но если я буду в студсовете, то наше общение не будет казаться чем-то необычным.
- Такое чувство, что ты хочешь остаться... - проницательно заметила Нора.
- Не то чтобы…
- О боже… Только не надо говорить, что ты втрескался?!
Что за глупость?! Я не из тех, кто с головой ныряет в омут любви, а потом, гребя руками изо всех сил, старается всплыть, ведь там темно, давит со всех сторон и невозможно спокойно вздохнуть. Но истинную причину своего желания я Норе сказать не мог.
- Нет конечно… просто… Ну не знаю. Может это шанс изменить что-то в жизни?
Я тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в пустоту. Никогда прежде в себе не замечал такого актерского мастерства.
- Ты ведь понимаешь, что изменить свою жизнь можно только изменив себя? Как говорится: ты можешь начать жизнь с чистого листа, но почерк всё равно останется прежним. Так что пост в студсовете ничего не решит.
- Но я нужен вам там.
Больше ничего не оставалось. Сколько бы я не оттягивал неизбежное, рано или поздно оно наступит. Так лучше уж по моей воле.
- Зачем?
- Ради безопасности Университета.
- Чё? - манера удивляться у Норы была очень милой, и я не переставал ей умиляться.
- Хотите знать, куда пропала Вельская?
Глава 12. У этой победы вкус, как у моей жизни
Следователей было двое. Пару раз к ним присоединялся ещё один мужчина, но спрашивал он исключительно о кладенце. Чего не скажешь о других, ибо им было интересно буквально всё. Если первый час допроса прошел под мой монотонный рассказ о событиях последних часов, то дальше я лишь отвечал на непрекращающийся поток вопросов. Сперва у меня уточняли незначительные детали, то дальше вопросы становились всё более каверзными и провокационными: почему я не заявил о похищении, о чём разговаривал с похитителями, как выбрался из камеры. На каждый у меня уже был заготовлен ответ, но следователи не унимались.
Больше всего их интересовало желание спасти Яманкан в одиночку. Моя ложь строилась на том, что я считал, что в студгородке все под подозрением и подними я шум, то меня постарались бы заткнуть. Сутки назад такой ответ сошёл бы за неумелое вранье, но теперь всё поменялось - мои слова перестали звучать как параноидный бред. Остальные темы их интересовали значительно меньше. Как и Яманкан, они сразу обратили внимание на то, что я смог так точно выйти из запутанных коридоров базы к выходу, но за то время, что шли дебаты, я смог придумать правдоподобный ответ: оглушили меня слабо и даже с мешком на голове я смог запомнить маршрут. Звучало это весьма неправдоподобно - ну не походил я на обученного оперативника, чтобы быть способным на такое. Но я продолжал держаться своей версии.
Только мне не верили. Хоть и не могли доказать, что я вру. Следователям только и оставалось, что пытаться подловить меня на лжи, придираясь к любой мелочи. Пару раз они даже хотели вывести меня из себя, но тщетно. Весь седьмой класс я провел под непрекращающиеся шуточки одноклассников, давших мне за мой «лучезарный» взгляд прозвище «Мертвечина». Если школа готовит ко взрослой жизни, то неудивительно, что я приобрел стрессоустойчивость для допросов.
Но главным камнем преткновения стал кладенец, ибо я отказался его отдавать, пока меня не заверят в отсутствии претензий к моей персоне. Оба следователя тут же согласились, но как только я попросил документальные подтверждение, сделка сразу забуксовала. Они не хотели так легко меня отпускать и продолжили допрашивать. Хотя с этого момента беседа уже перестала быть столь же располагающей, как прежде - мне стали угрожать тюрьмой за помощь Вельской.
Как мне услужливо сообщили, она села на маглев до Минеральных Вод, но сошла с него через десять минут после отправления. Причём сошла в прямом смысле слова. На скорости в триста километров в час вышибла дверь вагона, а потом преспокойно соскочила на землю. Некоторые киноманты могут как передавать кинетическую энергию, так и рассеивать лишнюю. Никаких переломанных ног, лишь испачканные в пыли туфли… Наверное. Как я понял, камеры были только в тамбуре, так что никто не знал, что стало с девушкой после того, как она покинула поезд.
Но на все угрозы я лишь кивал, время от времени вслух соглашаясь с правдоподобности их угроз.
Я не знал сколько было времени, когда один из мужчин, вышедшей ранее на минуту, вернулся с известиями, что кладенец найден. На лице второго появилось победное выражение. И я даже ему подыграл, поскольку догадался, что его у них в действительности нет. Спустя пол часа через висящий на стене телефон им услужливо сообщили, что обыск в квартире Обрескова ничего не дал. Я подумал, что сейчас они начнут кошмарить ещё сильнее, но допрос неожиданно закончился, и оба следователя вышли, оставив меня одного. Минут десять я отчаянно боролся с накатывающей сонливостью, а потом просто завалился на стол и вмиг провалился в тревожный дрему.
Проснулся я от грубого удара по ножке стула. Разлепив глаза, я увидел Нору, которая с прохладцей взирала на меня.
- Пошли.
На затекших ногах я выбрался из изокуба. В атриуме Ратуше никого не было, а в воздухе стояла тишина. Нора вывела меня из зала и повела к служебной лестнице. Мы поднялись на второй этаж, затем на третий, но вместо того, чтобы свернуть к её кабинету, продолжили подъём. Выйдя на четвертом, мы миновали коридор и уперлись в невзрачную дверь. Женщина достала из пространственного кармана ключ-карту, схожую с теми, что висели на невидимке, и, махнув её возле замка, прошла в дверь. Мы оказались в треугольной комнате без окон, где не было ничего, кроме винтовой лестницы. Задрав голову, я увидел уходящие ввысь стены, вдоль которых располагались роботизированные фермы, в креплениях которых спали полицейские дроны, что иногда летали над городом.
Так вот как изнутри выглядит часовая башня Ратуши!
Нора уже миновала пару пролетов, но увидев, что я продолжаю стоять на месте, пялясь на окружение, хмуро крикнула:
- Не отставай!
Накручивая круги, я поднялся вслед за Норой на самый верх. Никакого часового механизма тут не было и в помине. Только огромные окна с небольшими электромоторами в центре, к которым с другой стороны крепились стрелки. На маленькой площадке, напоминающей комнату смотрителя маяка, был небольшой стол со старой лампой, квадратный монитор, которому был уже не один десяток лет и пара серверных шкафов, для управления беспилотниками и хранениями записей с их камер.