…Я чувствовал боль. В полнее буквальном и тривиальном, физическом смысле. У меня всегда болит голова, когда я испытываю стресс. А сейчас ещё и этот грёбаный старый хрен разбил мне лицо. Судя по ощущениям, моё хлебало теперь стало ещё более всратым чем всегда. Я принял двойную дозу обезболивающего, но это не помогло. Попытался собирать вещи – перед глазами всё расплывалось, голова кружилась, стоило только наклониться. Я выключил свет и рухнул на кровать. Пульсирующие разноцветные цветы боли распускались во тьме. Где-то далеко ворчал гром, и каждый звук отдавался болезненным дёрганьем нервов. На задворках сознания мысли о моём будущем уже сплетались в склизкую безысходную цепь, жаждущую задушить меня. Почему-то я вдруг подумал о маме: поверила бы она мне, заступилась бы? Вряд ли. Последний раз голова болела так сильно в день, когда я узнал о её смерти. Я выпил ещё таблеток. Пожалуйста, кто-нибудь, остановите это! Присутствует, конечно, и ярость. Я ненавижу Сэм. Курррва! Я вскочил с кровати, споткнулся об рюкзак и упал. Иглы боли с новой силой пронзили затылок, виски… Меня сейчас вырвет. Кто-нибудь, остановите эту пытку хоть на минуту! Я допил оставшиеся таблетки одну за одной. Я не из тех сопливых эмо-школьников, что пытаются отравиться. Я просто хотел, чтобы эта пытка прекратилась.
Я перестал понимать, что делаю. Смутно осознал, что сижу на полу, уткнув голову в колени и обхватив руками, и покачиваюсь взад и вперёд, скуля и бормоча: «свежий воздух. Мне нужен свежий воздух». Я чувствовал, что задыхаюсь. Нужно выйти на улицу. Я подёргал ручку двери и с ужасом обнаружил, что меня заперли. Мой больной мозг не придумал ничего лучшего, чем сбежать через окно.
Я выглянул на улицу. Душно. Гроза собирается. Высоко. Что я хотел? У меня остались ещё таблетки? Нет, не осталось. Прогуляться бы… Да, точно – вспомнил.
Если я спрыгну, то могу удариться. Удариться головой. Нет, пожалуйста! Я этого не вынесу! Я начал с остервенением рвать мятую простыню на длинные полосы. Затем связал что-то наподобие верёвки, привязал её к подоконнику и, даже не проверив на крепость, сиганул вниз.
Как ни странно, моя импровизированная лестница не оборвалась. Я вдохнул спёртый воздух, почувствовал новый приступ тошноты и ощупью побрёл куда-то в сторону моря, спотыкаясь и царапаясь о кусты.
В следующий раз я осознал себя уже на берегу. Я бреду незнамо куда. Мне по-прежнему больно. Всё моё лицо в слезах. И одежда. А, нет – это дождь. Я совсем промок и мне холодно. Дождь размочил подсохшую было ссадину на скуле, и по лицу снова заструилась кровь. Какая-то странная гроза: её центром является тонкий вертикальный тентакль торнадо, уткнувшийся нижним концом в скалу. Не далеко от этого места, на склоне, темнело какое-то углубление. Сэм как-то говорила, что на берегу много пещер… Надеюсь, там можно спрятаться от дождя…
… Я второпях натянула толстовку, захватила с собой фонарик и пончо Курта, на случай, если гроза всё же разразится (она собиралась уже который день), и вылезла в окно по его простынной лестнице. Во-первых, так будет легче отыскать его след. Во-вторых – выйди я через парадный вход, меня, скорее всего, заметят и попытаются вернуть обратно.
Долгие дни, долгие вечера наедине с собой. Со сверстниками я не общалась, но умела сама себя занять - в кого я только не играла: и в космонавта, и в океанолога, и в Робинзона Крузо, сейчас же мне предстоит поиграть в индейца-следопыта. Это мне было не впервой. Начинал моросить дождь. Он то делает следы глубже, то сам же торопливо смывает их, словно не в меру самокритичный художник. Не смотря на капризы природы, я упорно высвечивала фонариком следы жертвы своего идиотизма, и они вывели меня на побережье. Уж не вздумал ли он утопиться?!