Я даже не заметила, как это произошло – народ стал ненавидеть всё сверхъестественное, всё непонятное считать опасным. Те же люди, которых я когда-то бескорыстно лечила, развлекала фокусами, теперь смотрели на меня косо. Наступил день, когда Империя начала самую масштабную охоту в истории Меерланда. И жители Штимгарта присоединились к этой травле. Несмотря на то, что я сражалась с ними, используя все свои тогдашние силы и навыки, они ворвались на маяк. Отец задержал их, дав мне возможность уйти, и его жизнь стала платой за мою. Они едва не взорвали маяк, надеясь, что я ещё прячусь в нём, и меня погребёт под обломками. С тех пор я веду образ жизни, схожий с моими предками – скитаюсь по Океану, избегая скоплений людей, насколько возможно…
Спустя несколько дней я как раз раздумывал над рассказом Рены, сидя в небольшой ледяной палатке посреди океана льда и поедая очередного жареного морского обитателя, отдавшего жизнь под влиянием чар своей королевы. Мы продвигались довольно быстро, останавливаясь на привал только по ночам. Я поражался выносливости Рены, такой хрупкой на вид. Скорее всего, дело было не только в привычке к путешествиям – всё-таки она была магическим существом.
Внезапно мой взгляд привлекла движущаяся точка почти у самого горизонта. Это был не одинокий путник, вроде нас, и не карета, а большой корабль. Мне он сразу не понравился – было что-то хищное в его силуэте.
- Пошли к нему, - быстро сказала Рена.
- Это ещё зачем? Он даже не едет в нужную нам сторону.
-Ты всё равно ничего не добьёшься в Командоргарте. Мне приходилось иметь дело со столичными лордами и, поверь, они ещё хуже штимгартских. Пойми уже: Империя тебе не поможет.
- Всё равно. Что тебе этот корабль? Ты знаешь, кто управляет им? Может, кого-то из команды? Этим людям тоже не помогает Империя?
Рена загадочно усмехнулась.
- Она не только не поможет им, но и охотно лишит головы. Если поймает.
Мне эти слова очень не понравились. Я собирался всё же заставить её передумать, но было поздно – на корабле тоже заметили нас. Он повернулся с неожиданным от такой громады изяществом и теперь стремительно надвигался на нас, гремя по припорошенному снегом льду четырьмя парами огромных шипованных колёс. Луч носового прожектора пригвоздил нас к месту, как каких-нибудь букашек. Я приставил руку козырьком ко лбу, защищая глаза от этого беспощадного света, и разглядел многослойную громаду грязно-серых парусов и реющий над ними чёрный флаг. На нём была нарисована хищная птица лётырь. Грозно расправленные белоснежные крылья, кривые когти словно готовятся вот-вот вонзиться в плоть жертвы, клюв, полный острых как сабли зубов, оскалён в безудержной глумливой ярости. Даже на Коппергарте помнили, что лётырь – общеизвестная эмблема…
- РЕНА, ЛЁТЫРЬ ТЕБЯ ПОДЕРИ, ЭТО ПИРАТЫ! – воскликнул я, пытаясь выдернуть её за руку из светлого круга.
- Я в курсе, мой сухопутный друг, - она не двинулась с места, - но неужто ты позабыл, что я дочь великого пиратского командора?!
Я ещё собирался с мыслями, чтобы ответить, когда с палубы, возвышающейся надо льдом на добрых пять человеческих ростов, нас окликнул хриплый голос. Должно быть, он принадлежал боцману. Я прочитал кое-что о мореходах за время пребывания в Штимгарте и знал, что в обязанность боцманов входит доносить до команды приказы командора. Для этого нужно уметь громко орать, а этот человек, надо отдать ему должное, умел.
- Я намереваюсь говорить только с капитаном, - бесцеремонно и властно заявила Рена. Она перешла на свой океанский голос, так что её было слышно не хуже боцмана.
- По какому это делу? – опешил боцман.
- Разве нужен особый повод для разговора с родным отцом?!
- Во даёт девчонка! – удивился тот, - ну, коли так, поднимайтесь.
Скорее всего, нас не восприняли всерьёз, но заинтересовались, потому как трап всё же спустили. Мы поднялись: я – в ужасе, Рена – с горделивым спокойствием, словно так и надо. «То-то командор Моргл удивится!» - проворчал кто-то из матросов, бросивших свои дела и с любопытством столпившихся на палубе.
- Впервые слышу это имя, - едва слышно шепнул я Рене, - а ты?
- Как можно! Это же мой отец! - возмутилась она. « И всё-таки она сумасшедшая» - уныло подумал я.
Боцман повёл было нас в командорскую каюту, но командор и сам вышел посмотреть на дерзкую маленькую незнакомку, о которой ему доложили.