- Спрыгивай с него, Сэм! – закричал я, на бегу завязывая нос и рот шарфом. Сэм спрыгнула с птицера, тот, шатаясь, добежал почти до центра поля и тяжело рухнул на бок. Сэм секунду смотрела ему вслед, словно собиралась последовать за птицей, но потом с видимым усилием отвернулась и побрела ко мне. Я всё ещё бежал к ней, оскальзываясь на лишайнике. Не дойдя до меня десятка шагов, Сэм упала на колени, а затем растянулась на льду.
- Сэм, не время прохлаждаться! Сматываемся от этой дряни! Что за… - цепкие бурые нити, похожие на усы от огурцов, быстро разворачивались и тянулись к ней. Вот одна обмотала руку, ещё две вцепились в щиколотку… На концах у них росли небольшие присоски, окружённые короной шипов. Я с трудом отодрал их – они были прочными, как проволока – и заметил, на том месте, где присоска впилась в запястье Сэмми, капли крови. Несколько десятков новых нитей тянулись к неподвижному телу девушки, а ещё пара ползла вверх по моим ботинкам. Я поспешно подхватил Сэмми на руки и бросился бежать обратно, прочь из адского пятна. На самом краю него я позволил себе оглянуться. Щупальца, извиваясь, струились за нами, сливаясь в полумраке в живой ковёр. В центре поля они почти полностью покрыли слабо подёргивающуюся тушу птицера. Тёмное пятно расплывалось под ним, но быстро всасывалось разбухшими жирными плёнками лишайника, становившимися из зелёных бурыми. Плюс один в коллекцию моих фобий.
Я отбежал к тому месту, где оставил птицера, и переложил Сэмми к нему на спину. Разумнее всего было бы вернуться к дороге, но я понятия не имел, насколько сильно отравлена Сэмми, и чем вообще грозит отравление испарениями лёд-травы (должно быть, именно об этом растении и предупреждал нас кассир). Я и сам успел надышаться ими: меня тошнило, и кружилась голова. Удивительно, что в таком состоянии я легко смог бежать с девушкой на руках. Раньше за мной такого не водилось. Хотя, раньше я ни разу не уносил ноги от плотоядного инопланетного лишайника… Но всё же я почти уверен, что это сказывается изменение.
Я заметил на холмах какие-то строения и направился к ним. Расстояние я недооценил: холмы оказались предгорьями, я здания отстояли от нас довольно далеко. Мы добрели до них только через пару часов. Здания были заброшены, вероятно, много веков назад и вряд ли принадлежали человеческой расе. Руины гигантских яйцеобразных куполов возвышались на высоту двадцатиэтажных домов. Они могли бы вместить стадион, но, судя по остаткам межэтажных перекрытий были шести-семи этажными. Я потерял счёт времени, блуждая в потёмках, среди останков древней угасшей цивилизации. Не сложно представить, что давным-давно здесь работали исполинские машины и раздавались громоподобные голоса великанов, но теперь в воздухе разносилась лишь песня ледяного ветра, отражающегося от зеркально-гладких стен.
Наконец, я разглядел хижину, съёжившуюся вплотную к отвесному обрыву, и поспешил к ней. Она тоже была заброшена, но, к счастью относительно недавно. В углу за печуркой даже лежала небольшая куча угля и стояла бутыль, наполовину заполненная керосином. Я развёл огонь негнущимися от холода пальцами. Птицер нахохлился в углу и задремал, поджав под себя ноги в пуховых штанах и прикрыв кожистые веки. В тот момент я был бы рад, если бы у меня самого росли такие густые мехоподобные перья.
Я уложил Сэмми поближе к печи, завернув её в свою куртку поверх её собственной, и с тревогой вгляделся в её лицо. Несмотря на холод, оно рделось лихорадочным румянцем. Я огляделся в поисках какого-нибудь котелка, чтобы растопить воды, но увидел только надпись, нацарапанную куском угля на стене над очагом. Сперва она представлялась строкой непонятных рун, но через мгновение что-то словно щёлкнуло у меня в мозгу, и я сумел прочитать предостерегающее послание: «НЕ РАЗЖИГАЙТЕ ОГНЕЙ». Меня это насторожило, но состояние Сэмми сейчас волновало меня гораздо больше. Она дышала прерывисто, через рот. Когда через полчаса её глаза, наконец, открылись, белки были покрасневшими как при сильно повышенной температуре, а зрачки расширены, словно… Может быть, всё ещё сказывается эффект миазмов лёд-травы?
- Ку-у-урт, ты меня спа-а-ас! – проворковала она. Я понял, что она не в себе, -брати-и-ишка-а-а!..