- Лежи спокойно, Сэм. Ты изрядно надышалась этим дерьмом.
- Ты такой ую-у-утный!
- Эмм… Допустим. Тебе лучше поспать. Ты не мёрзнешь?
- Нет, мне очень жа-а-арко! – она приподнялась на колени, её пошатывало, - но я буду рада, если ты согре-е-ешь меня!!
Сэм потянулась вперёд и рухнула в мои объятия, потеряв равновесие. Я неловко прижал её к себе и осторожно погладил по ярко-синим волосам. Что же ты делаешь, Сэмми? Я никогда не претендовал на звание благородного рыцаря, и не знаю, долго ли смогу тебе сопротивляться. Я вспомнил ночи, проведённые в комнате на чердаке… Но тут заметил, что пола её куртки попала в топку, и по ней уже поползли язычки пламени.
- Сэм, ты горишь! – воскликнул я.
- Да-а-а…
- ТУПАЯ, ТВОЙ ГРЁБАНЫЙ ПУХОВИК В ОГНЕ!!!
- Ва-а-ау, бро-о-о!.. Я человек-фа-а-акел!
- ОБДОЛБАНАЯ ТЫ В ЩИ!
Я бросился снимать с неё куртку. Когда мне это удалось, огонь едва не перекинулся на остальную её одежду. Я бросил горящий пуховик на пол.
- За-а-алива-а-аем! – радостно воскликнула Сэмми, и не успел я её остановить, как она вылила в огонь оставшийся керосин.
- Вот же тупая! – обречённо простонал я, бросаясь к выходу за снегом. Птицер возмущённо крякал, Сэм по-наркомански хихикала, весело гудело пламя, ветер надрывался на улице, однако я без труда расслышал звук, он которого мои внутренности заледенели от ужаса. Это был утробный басовитый рык.
- ТИХО! ЗАТКНУЛИСЬ ОБА! – заорал я. Даже Девочка Без Тормозов и безмозглый эму по моему тону поняли, что что-то действительно не так и ненадолго замолчали. Рёв повторился, на этот раз - ближе. Его издавало явно очень крупное животное.
(НЕ РАЗЖИГАЙТЕ ОГНЕЙ! А иначе… Что? Почему жители покинули эту хижину? Сможет ли она защитить нас от того, кто подкрадывается в темноте?)
- Закрывайте окна! – велел я, сам торопливо захлопывая ближайшие ставни.
- Хе-хе, братик, мы играем в пря-а-атки?
- Боюсь, что да, - мы закрыли окна и заперли дверь массивным засовом. (Опасайтесь лёд-травы и кого там ещё?..)
Я затоптал всё, что осталось от куртки, и хижина погрузилась во тьму. Теперь её освещали только угольки, тлеющие в топке, словно (КРАСНЫЕ ГЛАЗА ЧУДОВИЩА) рубины или гранаты. Мы затаились. Но как только рык повторился в третий раз, совсем близко, птицер вскочил и заметался по комнате, топая мозолистыми лапами и крича. В то же мгновение дверь сотряс сокрушительный удар. Огромный зверь колотил в дверь, издавая нечто среднее между волчьим рыком и голодным кошачьим урчанием.
- Воу, придётся бежа-а-ать через заднюю дверцу, - прошептала Сэмми.
- Какую дверцу?
- Второй выход у той стены. Ты не заметил?
Отчаянно надеясь, что это не очередной глюк Сэмми, и стараясь не попасть под ноги обезумевшего от животного ужаса птицера, я на ощупь добрался до противоположной стены. Там действительно была дверь. Но она была заперта. Я навалился на неё плечом, но она не поддалась.
- Сэмми, помоги мне! – она стала толкать вместе со мной, но от этого было мало толку. Между тем, засов парадного входа треснул, а затем пол стены разлетелось на куски с хрустом, сравнимым по громкости с пушечным выстрелом. Что-то огромное начало протискиваться в образовавшуюся дыру. Во тьме блеснули хищные оранжевые глаза с вертикальными кошачьими зрачками, размером с небольшую дыню каждый. Птицер завизжал, как человеческий ребёнок, затем послышался резкий удар, отвратительный хруст костей и его крик перешёл в булькающий хрип. Лязгнули клыки, и он затих. Я слышал, как чудовище пережёвывает страуса, как цыплёнка. Страх прибавил мне сил, и дверь слетела с петель.
Мы вместе с Сэм упали на неё, и она стремительно заскользила куда-то вниз. Я напрочь забыл, что задняя стена хижины находится вплотную к крутому склону. Наши импровизированные сани набирали скорость, звёзды неслись назад, то и дело проваливаясь во тьму, когда мы подпрыгивали на ухабах.
- Ки-и-с-с-а-а! – восторженно завопила Сэм, я обернулся, и увидел существо, похожее одновременно на льва, волка, медведя и саблезубого тигра, а размером не меньше слона, которое вылезло из полуразрушенной лачуги и неслось за нами по склону гигантскими скачками. Сэмми кричала что-то по поводу того, как она обожает американские горки и зверят, я же от ужаса был не способен даже материться.
Склон вёл к извилистой ледяной дороге, являвшейся, очевидно, замёрзшей рекой. Это была самая страшная гонка в моей жизни. Дверь моталась из стороны в сторону и подлетала на поворотах, грозя перевернуться. Чудовище скакало за нами, кровожадно рыча. Когда я только начинал надеяться, что мы оторвались, оно вновь появлялось из-за поворота. Сэм заливисто смеялась.