Для меня, простого советского человека, такая встреча была трогательной, волнующей неожиданностью. Значит, не забыли нас не только старые боевые товарищи, но и многие другие жители Чехословакии!
Начались поздравления, приветствия.
Затем меня пригласили на ужин, организованный в вокзальном ресторане. Мы расселись за длинным праздничным столом в просторном зале, залитом ярким электрическим светом. Первый тост поднял Ян Марейка. Он поблагодарил меня за то, что я приехал к старым друзьям, и предложил выпить за дружбу между нашими народами, скрепленную кровью борцов против фашизма. Громкое «ура» заглушило его последние слова. Я аплодировал, а сам с волнением думал: как подымает человека священное дело борьбы за свободу! Давно ли Ян Марейка был простым крестьянином, думавшим лишь о том, как бы, изгнав со своей земли непрошеных гостей, заняться хозяйством? А теперь он — видный партийный руководитель, общественный деятель, глубоко понимающий смысл международной политики и задачи, стоящие перед его страной… А другие товарищи? В них трудно узнать прежних крестьян, интересы которых шли немногим далее своего села. Зато сколько в них общего с нашим поколением, выросшим при Советской власти!
Часа в два ночи наши машины, рассекая темень, мчались по шоссе. Вот мост через реку Ваг, затем переезд, и мы уже мчимся по горной дороге. Впереди вырисовываются очертания города.
— Кисуцке Нове Место, — говорит Ян Марейка. — Помните?
— Такое не забывается, — отвечаю я.
По обе стороны машины мелькают новые многоэтажные дома, парки, скверы, памятники. Ничего этого не было во время войны: Кисуцке Нове Место напоминало в то время обычный поселок.
Переночевав в городе, мы отправились утром на празднование в Бумбалку. Утро обещало ясный, теплый день. Солнце плавно подымалось над горами, освещая необъятную панораму Кисуцких лесов.
Проехали Маков, с которым непосредственно была связана наша боевая партизанская деятельность. С интересом рассматривал я украшенный знаменами и цветами город, почетным гражданином которого я являюсь.
В это погожее утро горы, одетые пышными лесами, казались особенно нарядными. Высокие, стройные ели золотились в солнечных лучах. Дороги к Бумбалке были забиты праздничными колоннами гостей, автобусами, машинами. Народ не поместился на площади у трибуны и располагался прямо на склоне горы. Высоко в небе развевались знамена Чехословацкой Социалистической Республики и Советского Союза, гремели оркестры, звучали песни.
Наша машина приблизилась к трибуне. Среди приветствовавших нас людей я узнал своих бывших боевых товарищей — Кристофика, Додека, Немчака и других. На груди их сверкали ордена и медали. Послышались возгласы:
— Да здравствует Советский Союз!
— Навеки вместе!
Вместе с Яном Марейкой мы прошли мимо строя застывших в почетном карауле бойцов народной милиции и зашли в трехэтажное здание. В большом зале сидели бывшие партизаны, коммунисты, члены Народного выбора. Улеглись приветственные возгласы, и началась оживленная беседа. Затем председатель Народного выбора Чадского района вручил мне в торжественной обстановке палку Яношика — легендарного народного мстителя Словакии.
— Он боролся в этих же лесах, содруг велетель, — взволнованно сказал председатель, бережно вручая дорогой подарок.
Вдруг ко мне подошел невысокий старик, лет 65, с худым, морщинистым лицом и большими мозолистыми руками. Не спеша достав из-под пиджака небольшую сопилку, он стал наигрывать словацкую народную мелодию. После каждого куплета старик делал паузу и насвистывал что-то, напоминающее позывные.
Все застыли в молчании, а я смотрел на старика, не понимая, в чем дело.
— Узнаете эти сигналы, содруг велетель? — спросил наконец старик и в напряженном ожидании посмотрел на меня.
Я молчал, мучительно стараясь вспомнить его лицо. Губы старика задрожали, на глазах появились слезы.
— Режничек меня зовут, вы вспомните! — почти умоляюще произнес он.
Только после этого в моей памяти возникло местечко Папрадно, где стоял одно время вооруженный до зубов полк гитлеровцев. Фашисты согнали в большой подвал жителей, заподозренных в связи с партизанами. Обреченные на смерть с ужасом ожидали расправы. И тогда мы направили в Папрадно Йозефа Режничека, чтобы он разведал силы противника, выждал удобный момент и подал нам сигнал к наступлению.