Было это 27 июня, в пятнадцать часов ноль ноль минут двадцать две секунды барселонского времени. То есть, в 15:00:22. Как раз в это время полноватая и смуглая девица за стойкой протянула мне малюсенькую чашечку с таким потрясающе крепким кофе, какого я не пил, по-моему, еще никогда. Это был сорт арабики «Коста-Рика», и первый же глоток убил во мне разъяренного быка, вокруг было прохладно, обжигающее солнце осталось там, на улице Портаферисса, где остались многочисленные обувные (и не только) магазины, мои жена и дочь, толпы ошалевших от дневной жары прохожих, а здесь было прохладно, здесь было темно, и я пил крепчайший кофе, который делал мою кровь еще горячее, и мне казалось, что я могу просидеть здесь, вот за этой стойкой и за этой малюсенькой чашечкой кофе, еще очень много лет.
Может быть, что и до конца жизни.
Ибо мне было хорошо, мне было очень хорошо.
Я сделал последний глоток и вдруг понял, что в моей жизни начался тот роман, у которого нет конца, если, конечно, не считать концом смерть.
Я встал из-за стойки, улыбнулся, сказал «мучас грасиоз» и вышел обратно на раскаленную улицу Портаферисса, где жена и дочь уже поджидали меня у входа в очередной обувной магазин.
12
Хотя это далеко не все про Барселону, как далеко не все и про парадигму Восток — Запад, как и про то, отчего я все-таки решил написать все это.
Ведь надо отчетливо понимать, что мои небрежные записки за боковым столиком ресторана «Mar Vent» никоим образом не являются путевыми.
Это попытка разобраться в том, отчего мне плохо в одном месте и хорошо в другом.
Точнее, в других.
Ибо как на Востоке, так и на Западе мне пусто по-разному, но комфортно.
На Востоке комфорт этот ближе к физиологическому, на Западе — как выяснилось после пребывания в Испании — к психологическому.
То есть во мне одновременно сосуществуют как восточные слагаемые, так и западные, и лишь недавно я смог понять, что из этих слагаемых есть что.
Я хорошо чувствую томную леность Востока, это почти равное нулю течение времени, это желание раствориться в окружающем мареве потной жары, которая спадает к вечеру, и тогда ты выходишь под низкое черное небо, ощущая ноздрями медовую свежесть наступающей ночи.
Но я так же хорошо чувствую себя и в приветливой отчужденности людского потока на набережной маленького курортного городка, что находится вверху испанского побережья Средиземного моря, того самого потока, в котором до тебя никому нет дела, но при этом ты все равно остаешься самим собой и ни одна частичка тебя не вызывает ни у кого агрессивного, хамского отторжения.
То есть мне одинаково уютно и там, и там, но тогда почему мне плохо в том месте, где я на самом деле — то бишь не мысленно, а физически — пишу эти строки?
Да очень просто, можно не любить и не принимать своеобразную цивилизацию Востока, но при этом нельзя отрицать, что это — цивилизация.
И точно так же можно не просто не любить, а до колик ненавидеть цивилизацию Запада, но ее в любом случае нельзя ставить под сомнение.
А вот пребывание вне цивилизации парадоксально уже хотя бы тем, что личность твоя становится столь же призрачной, как само твое бытие во временной щели, в том историко-географическом прочерке, который есть ничто иное, как помноженные друг на друга самомнение и гордыня.
Средиземноморский роман — это еще и роман в поисках психологического комфорта.
Более того, психофизиологического.
А это значит, что опять пора в Испанию.
13
Испанский бомж (а может, каталонский)
возник из темноты, когда с женой сидел я на веранде
отеля и пил свой чай — пакетик «липтона» +сахар + лимон…
Он что-то пробурчал, зрачки сверкнули,
разило перегаром, немытым пальцем он указал на пачку сигарет…
«Не понимаю», — сказал я по-английски,
он усмехнулся, сигарету взял и отвалил
к полякам по соседству…
За ним пространство с хрустом разрывалось,
как будто его взрезали ножом…
14
Самого счастливого человека, которого я когда-либо видел, я встретил в свой первый испанский понедельник.
Приехали мы в субботу, затем было воскресенье.
А в понедельник с утра мы отправились на ярмарку.
Ярмарка в Бланесе — это просто распродажа залежавшихся товаров, хотя среди них можно найти и кое-что стоящее.
Например, яркие куклы танцовщиц фламенко.