Теппо: Все, я сдаюсь.
Розетта: У тебя какая любимая группа или музыкант?
Теппо: Извини, Розетта. Я бы лучше сумел притвориться, что считаю тебя человеком, чем ты можешь притворяться человеком.
Но есть и более удачные попытки. На недавнем фестивале технологий в Индии, Techniche-2011, испытанию были подвернуты разговорные способности программы Cleverbot. Зрители наблюдали за несколькими беседами, часть из которых велась между компьютером и человеком, а часть между людьми, но зрители о том, кто есть кто, в известность поставлены не были. Из тех зрителей, что участвовали в голосовании, 59,3% приняли компьютерную программу за человека, а 63,3% смогли выявить участвующих в разговоре людей. Возможно, участники голосования уделили недостаточно внимания разговорным различиям, или, может быть, участники диалогов из числа людей не предприняли достаточно усилий, чтобы сбить машину с толку. Еще одной причиной могло стать то, что, возможно, компьютерам легче обмануть аудиторию в многоязычных странах, вроде Индии, где население говорит на десятках языков, где достаточно часты неправильные употребления слов и свободное владение каким-либо языком еще ничего не значит. Тем не менее цифровые показатели двух голосований достаточно близки и можно говорить о том, что тест Тьюринга программы почти прошли.
Однако если рассматривать взаимодействие между человеком и машиной с точки зрения выгоды, то тест Тьюринга выглядит баловством, а не фундаментальным стандартом наличия или отсутствия интеллекта. Какова польза от прохождения теста Тьюринга?
Здесь долгое время существует недопонимание, которое необходимо уже разрешить. Тьюринг никогда не считал, что, если машина способна имитировать человека, значит, машина обладает интеллектом. Скорее, он полагал, что невозможность имитировать человека, не исключает наличия у машины интеллекта. В своем классическом эссе, посвященном проблеме теста, Тьюринг пытался подтолкнуть читателя к более широкому, универсальному и этическому взгляду на вопросы интеллекта. Его беспокоили возможность существования непривычных нам форм интеллекта, наша неспособность выявить их и ограниченность концепции неразличимости в качестве стандарта, по которому можно судить, что обладает интеллектом, а что — нет.
Во втором разделе своей работы Тьюринг напрямую задается вопросом, следует ли рассматривать способность имитации в качестве стандарта наличия интеллекта. Им рассматривается способность человека имитировать машину, а не наоборот. Естественно, ответ здесь отрицательный, особенно в том, что касается наших арифметических способностей. Тем не менее очевидно, что человек думает и способен думать подобно вычислительной машине (например, категориями шахматных задач). Но главное в том, что Тьюринг предупреждает, что имитация не может служить фундаментальным стандартом или показателем наличия интеллекта.
Изучение жизни Тьюринга позволяет по-новому взглянуть на то, что именно означает задуманный им тест. Тьюринг был гомосексуалистом. Он был подвергнут преследованиям за свои сексуальные пристрастия и химической кастрации, что довело его до самоубийства. В традиционном британском обществе своего времени он оказался неспособным постоянно «выдавать себя» за человека гетеросексуальной ориентации. Интересно, что второй абзац знаменитой публикации Тьюринга начинается с вопроса о том, может ли мужчина или женщина успешно выдавать себя за представителя противоположного пола в письменном общении. Вопрос о способности «выдавать себя» за другого имел самое непосредственное значение для самого Тьюринга, а в более узком личностном плане был синонимом способности быть кем-то другим.
Кроме того, некоторые полагают, что Тьюринг страдал аутизмом и синдромом Аспергера, что позволяет говорить о том, что его разум сильно отличался от разума большинства людей, с которыми ему приходилось общаться. Сам Тьюринг об этих формах неврологического развития, вероятно, и не подозревал (они еще не получили известности в то время, когда он жил), однако, взрослея, он, конечно, осознавал, что сильно отличается от других. В государственной школе на него смотрели как на «до смешного отстающего ученика» с «самым ужасным» почерком, и считалось, что он «непременно будет проблемой для любой школы или коллектива». Независимо от того, страдал ли он в действительности аутизмом или нет, письменные свидетельства других людей позволяют говорить о том, что он думал и действовал крайне нестандартным образом. Тьюрингу не удалось имитировать представителей типичного британского общества. Он это понимал и крайне остро и болезненно переживал.