Сверкал светильников хрусталь,И запах благовоний пряныхШел из сосудов тех стеклянных,Где пламенем горел бальзам —Услада сердцу и глазам…. . . . . . . . . . . . . . . . . . Да. Силой обладал чудеснойСвятой Грааль… Лишь чистый, честный,Кто сердцем кроток и беззлобен,Граалем обладать способен…И волей высшего царяОн королеве был дан не зря…Она приблизилась к больному(И не могло быть по-иному),Поставила пред ним Грааль…Глядит с восторгом ПарцифальНе на святой Грааль… О нет!На ту, в чей плащ он был одет…Но дело к трапезе идет…И слуги вносят для господЧаны с нагретою водою…Рук омовенье пред едоюСвершает благородный круг.И вот для вытиранья рукГостям подносит полотенцаПаж с кротким обликом младенца…Дымится в чашах угощение:Столов, наверно, сто — не менее.Четыре гостя за каждым столом(Гостей — четыреста числом).Предивно убраны столы —Скатерти что снег белы…. . . . . . . . . . . . . . . . . . Владыка на исходе силСам перед трапезой омылСвои слабеющие руки.И, верен рыцарской науке,Парцифаль по зову честиСо страждущим омылся вместе,У многих вызвав умиленье…И преклонил пред ним колениКакой-то очень юный граф,Обоим пестрый плат подав…Но слушайте, что было дале!У каждого стола стоялиЧетыре кравчих… Из них двоимВменялось господам своимИ нарезать, и наливать,А двум другим — все подавать…Затем с достоинством, без спешки,Вкатили кравчие тележки,На коих не один бокалЧистейшим золотом сверкалИ, ярким светом залитая,Сияла утварь золотая…Но вот вступает сотня слуг,Чтоб совершить по залу круг.Добавим, что в руках у них —Сто белых скатертей льняных(Зачем, узнаете впоследствии).Гофмаршал возглавляет шествие…Остановились пред Граалем,И тотчас дал хлеба Грааль им.(Здесь я рассказываю вамЛишь только то, что слышал сам.)Грааль в своей великой силеМог дать, чего б вы ни просили,Вмиг угостив вас (это было чудом!)Любым горячим иль холодным блюдом,Заморским или местным,Известным исстари и неизвестным,Любою птицей или дичью —Предела нет его величью.Ведь Грааль был воплощеньем совершенстваИ преизбытком земного блаженства,И был основою основЕму пресветлый рай Христов.О, сколько в чашах золоченыхВареных, жареных, печеныхЯств у Грааля! Он готовК раздаче мяса всех сортов.Он разливал супы на диво,К жаркому предлагал подливыИ перец, обжигавший рты,Набив обжорам животы.Он кубки наполнял искристымВином, и терпким и игристым,Он, тот, пред кем склонялся мир,Справлял гостеприимства пир,И не случайно в этот залОн в гости рыцарей созвал!..Но что же с молодым героем?Он потрясен, смятен — не скроем.Спросил бы: что творится здесь?Однако скромность, а не спесьЕму задать вопрос мешаетИ права спрашивать лишает.Ведь Гурнеманц предупреждал,Чтоб Парцифаль не задавалПри неожиданных соблазнахВопросов лишних или праздных:От любопытства кровь бурлит,А вежество молчать велит!..«Нет, любопытством не унижуЧесть рыцаря!.. А то, что вижу,Мне объяснят когда-нибудь,Лишь надо подождать чуть-чуть…»Что ж, может быть иной вопросецПорой и вправду ни к чему…Но тут приблизился к немуС мечом в руках оруженосец,Меч Парцифалю преподнес,Великую радость ему принес.Сей радостный подарокСтоил бы тысячу марок:Вся из рубинов рукоять!А лезвие! Не устоятьВрагу пред этой сталью!..Тут с ласковой печальюНегромко вымолвил больной:«Был этот меч всегда со мной,Всегда служил мне верно.Теперь же дело мое скверно,Рука не в силах меч держать.И он тебе принадлежатьОтныне будет: воздаяньеЗа добрые твои деяньяИ нечто вроде возмещеньяЗа скромность угощенья…»Как речь столь странную понять?Но Парцифаль молчит опять.Молчит! Хоть все, кто были в зале,Сейчас вопроса ожидали.Он, очевидно, нужен всем.Но Парцифаль, как прежде, нем…А почему бы не спросить?(Молчанья этого проститьЯ Парцифалю не намерен!Он в послушанье неумерен:Задай вопрос он хоть один,И сразу б ожил господин,Которого мне жаль до слез.Но на губах застыл вопросУ сына Гамурета.И я не делаю секрета,Что сим — какой уж тут секрет? —Не пользу он принес, а вред:Ведь только при одном условьеМог господин вернуть себе здоровье…)