Аристарх неистово оглядел подчинённых:
- Кто-нибудь ещё желает высказаться?
- И так всё ясно, - сказала баронесса. – Она хотела погубить завод, который всех нас кормит.
Работницы закивали головами. Лиза из Рязани, на время схватки передавшая своего новорожденного одной из работниц, а сейчас забравшая его, и кормившая грудью, на которую жадно смотрел директор, добавила:
- И дети наших детей будут работать и кормиться этим заводом.
Работницы издали одобрительный гул. Директор жестом восстановил тишину. Чётко зазвучал его егозливый смех. Успокоившись, Аристарх закончил:
- Большое жюри вынесло решение, не выносить этой гражданке смертного приговора и не сажать её в застенок, великодушно простить и для исправления оставить пожизненно трудиться в нашем коллективе. Пусть воспитается трудом.
Подсудимая ещё с минуту оставалась в принятой ею героической жертвенной позе, ожидая другого исхода, казни. Когда до неё дошло решение жюри, Софья бессильно опустилась на колени и взмолилась:
- Почему вы так жестоки?! Убейте меня. Я хочу к нему!
Толпа заседателей медленно рассасывалась, выбираясь из кресел. Рабочие расползались, как тараканы в щели, в две боковые двери, расположенные по обе стороны трибунала. Софья бросилась в ноги, ища сочувствия, молила о смерти. Она заметила, что люди переродились, видимо процесс длился куда дольше, чем она предполагала. Её подруги народили кого-то, те - ещё, а самые последние одних мальчиков. Вместо тружениц в рабочих блузах, бывших проституток, она находила вокруг себя преимущественно мужчин в строгих чёрных костюмах. Не интересуясь ей, они отстранялись, когда она хватала их за штанины, лакированные ботинки. Цех тоже преобразился. Здесь появилось новое сверкающее чистотой и глянцем искусственного материала оборудование, единственно, здесь по-прежнему производили консервы и не заглушаемо пахло рыбой. Толпа напоминала сборище глухонемых и без внимания обходила рыдающую на полу женщину.
Когда все разошлись, Софья осталась в цеху наедине с Аристархом. Он тоже успел облачиться в чёрный костюм и смотрел на Софью бледным нервным лицом. Аристарх включил музыкальный центр на пульте в стене, оттуда понеслась модная эстрадная мелодия. Директор начал делать нелепые корявые движения, медленно двигаясь вокруг сидевшей на полу Софьи.
- Скажи спасибо, Софи, что спас тебе жизнь. Знаешь, при таких уликах, по меньшей мере, полагается пожизненное заключение или вышка. Я один отстоял тебя.
- Всё равно тебе не узнать банковских кодов, вытатуированных на моих половых губах. Я их свела перекисью, - сказала Софья.
Сменилась мелодия. Танец Аристарха напоминал электрические конвульсии. Тело неуклюже выбрасывало вперёд руки, дрыгало ногами. Аристарх стал похожим на отвратительного человекообразного паука.
- Если б я хотел тебя затопить, сделал бы это в одно мгновение. Посмотри, что я имею! – не прекращая танцевать, Аристарх протянул Софье пачку фотографий.
Софья раскрыла пачку. Там были снимки, где она гуляет с Борецким по крыше.
-Но я не подлец! – не прекращал танцевать романист-директор, - и я благодарен за твоё чудесное молоко. Лактирующее, овулирующее, менструирующее чудо, приблизься! – захихикал Аристарх. - У девственниц не бывает молока, верно?
Пока Софья рассматривала снимки, зазвучала магнитофонная запись последнего разговора Софьи с Борецким на крыше. Аристарх резко нажал кнопку магнитофона.
- Не надо плакать,- смягчился он, вытирая клетчатым платком слёзы, катившиеся из глаз девушки, - не плакай, мой глупенький. Завтра начнётся новая жизнь, - и гладя по волосам, он стал ласкать Софью, как ребёнка. Я же люблю и всегда любил, мою мышку, и не куда не отпущу. Мы сейчас с тобой кроватку постелем, где ты хочешь? В цеху на консервах или у меня в новом кабинете? Как я мечтаю согреть и защитить своего котёночка.
Софья склонила голову Аристарху на плечё, поддаваясь ласке.
На фоне марсианского пейзажа неба чётким контуром рисуется фабричная крыша. Поверх неё горбятся очертания кровати. В кровати двое – Софья и Аристарх.
- А молоко у тебя действительно необыкновенное! Оно мне даёт такие силы, - говорит Аристарх. – У скольких наших работниц не пробовал, нет лучше твоего.
- Пропало оно у меня совсем, - вяло отвечала Софья.
- Да ты что?! – Аристарх прикасается к груди, давит на неё. Из розовых пор соска выделяется блеклая капля молозива. – Жаль, конечно, - говорит он. Но мне уже всё равно. Я люблю тебя так сильно, как не будет любить ни одон человек на свете.
Софья не слушает слов директора. Она встаёт с кровати и в развивающемся прозрачном пеньюаре до пола, идёт по крыше.
- Софьюшка, ты куда? – спрашивает Аристарх.
- По нужде, сейчас приду, - коротко отвечает Софья.
Полуобнажённая женщина аккуратно обходит трубу, перелезает через перекрытие, легко преодолевает мостик подсобной надстройки, и приподняв пеньюар садится по нужде. Пописав, она обоими рукам раздвигает бёдра, пытаясь разглядеть, остались ли следы синих цифр банковских кодов. Цифры едва различимы, и Софья уверена, что нельзя точно расшифровать ни цифры, ни сокращённые названия банков, где спрятано богатство заговорщиков.
Софья встаёт, поворачивается в обратный путь и снова преодолевает всё те же препятствия.
-Софьюшка, ты скоро?! – слышен взволнованный голос Аристарха.
Поднимается солнце. Прикрыв ладонью глаза, Софья любуется восходом. В красном багрянце она замечает идущего по краю крыши Борецкого, сам ли это он, его дух или галлюцинация его духа неизвестно. Бросив взгляд вниз, Софья видит поднявшую голову, смотрящую на неё и Борецкого с неизвестным номером Софью.
Наутро Данила Евгеньевич вызвал Валерия.
- Ну что? – спросил он, живо поднимая глаза от бумаг.
- Пока ничего, - отвечал Валерий. Он вольно уселся за большой стол, где проводились летучки, но по выражению глаз начальника сообразил, что ошибся. Следовало стоять.
- Неужели ничего не раскопал?
- Охранники полагают, что Царя заказал Япончик. Сам Япончик кивает на тамбовских ил кого ещё, кому Царь дорогу перешёл.
- Доказательства у тебя есть?
- Никаких… Интуиция подсказывает, что в дело замешана женщина или женщины. Возможно, Япончик нанял женщину или женщин, оскорблённых, брошенных Царём Липецким. Они и исполнили преступление, подключив кого-то из своих друзей, мужчин.
- « Женщины или женщин» - передразнил Данила Евгеньевич. - С чего ты взял?
- Одну из исполнительниц или оскорблённую организаторшу убийств Царя звали Софья,- задумчиво продолжал Валерий.
Данила Евгеньевич нетерпеливо хлопнул ладонью по начальственному столу.
- Интуиция подсказывает, - встрепенувшись, продолжал Валерий.
- Послушай Степанов, мы так далеко зайдём, если не на логические доказательства будем полагаться, а на интуицию… Иди, копай, чудо!!
Понурившись Валерий побрёл по служебному коридору. Он не замечал, что за нм наблюдает его молодой стажёр, американец Дик. Валерий вышел во двор, подошёл к своей машине, когда Дик догнал. Дик волновался, появился акцент:
- Валерий Павлович, хотел поговорить с вами.
- Говори.
- Неудобно.
- чего?
- Ваша жена к Даниле Евгеньевичу приходила.
- Ты подслушал?
Дик помялся.
- Жаловалась, что я в семейной жизни грубиян и дебошир? – настаивал Валерий.
- Она… как это по-русски… - любовница Данилы Евгеньевича.
Валерий немо смотрел на Дика.
- Дик… как это по-американски.. по-русски это.. иди, проспись!
-Это все знают, - неуверенно сказал Дик и побрёл к отделению.
Валерий включил зажигание.
- Борецкий! – позвал женский голос.
Чтобы развернуться, Валерий включил заднюю передачу.
- Борецкий!
« Что за Борецкий?» - подумал Степанов, обращались явно к нему. Опустив стекло, он выглянул из машины.