— Споешь?
Маша сидела рядом, передавала ему гитару. У Алика внутри будто разбилась елочная игрушка. Он принял инструмент. Взял несколько аккордов, подтянул четвертую. И запел, копируя интимный стиль оригинала:
Когда перед тобою возникает красивая и трудная гора,
Такие мысли в душу проникают, что снова выйти нам в поход пора…
…туда не занесет ни лифт, ни вертолет, там не помогут важные бумаги.
Туда, мой друг, — пешком, и только с рюкзаком,
И лишь в сопровождении отва-аги.
— Классно поешь. — Девушка смотрела на огонь, тени заострили ее черты. — Закрою глаза, и кажется, — это Визбор. Здесь, с нами…
— Откроешь, а это всего лишь я. — улыбнулся Алик.
— Не кокетничай. Сделай взлет и посадку, а?
На словах «идет молчаливо в распадок рассвет» Машины волосы коснулись его щеки. А рука приобняла за талию. Жест вышел естественный, легкий. Кошачий. Ее волосы пахли шампунем и костром. И еще чем-то неописуемо женским. Он растворился в этом запахе. Это был запах обещания. Того, что сегодня у них все получится.
Следовало заговорить, чтобы не потерять рассудок.
— Всю жизнь… — тихо произнес Алик.
— Что?
— Всю жизнь… Он стремился к выработке того сдержанного, непритязательного слога, при котором слушатель овладевает содержанием, сам не замечая, каким способом его усваивает. Всю жизнь он заботился о незаметном стиле, не привлекающем ничьего внимания…
— Ему хотелось, — шепнула Маша, трогая губами его ухо, — средствами, простотою доходящими до лепета, выразить смешанное настроение любви, страха, тоски и мужества, так чтобы оно вылилось как бы помимо слов, само собою. Может пойдем?
— Ты одна?
— С подругой. Но мы что-нибудь приду…
— Все хорошо. Я один.
— Уже нет.
Потом была ночь. Ее остаток, вернее.
Наутро Алику стало безразлично, где он и зачем. Им обоим стало безразлично. Знаменитый финальный концерт они почти не слышали. Песни мэтров стали фоном для их объятий. Хорошим, правильным фоном. Друзья оставили их в покое.
Счастливая пара очнулась у Алика дома. Маша работала внештатным журналистом в Челябинске. Телефонный звонок — и отпуск продлен. Еще одна удача: на Груше Алик встретил сокурсника. Тот владел переводческой фирмой, искал специалиста на экстренный заказ. В понедельник задаток лежал у Алика на счету. Перевод летел страницами — с шести утра до девяти. После Алик варил кофе. Маша готовила вкусненькое к завтраку.
Был соблазн вернуться в постель и нежничать до голодного обморока. Если страсть удавалось подавить, влюбленные отправлялись в город. Алик забегал в магазин. По-деловому, отрывисто здоровался. Наскоро подписывал бумаги… Маша ждала в скверике через дорогу. Рассеянно просматривала френдленты в соцсетях. Наконец появлялся Алик. Они шли по набережной, задевая бриз и солнце. Руки были горячими, шампанское — холодным. Дни распускались и гасли, как тропические бабочки.
Будущее выглядело ясным, не считая деталей. Главное — они не расстанутся. Никогда. Маша разведена. Сын-подросток… у бабушки… увлекается скейтбордом. Вы непременно подружитесь. Алик не видел логики между скейтбордом и дружбой, но… Какая в сущности разница? Он сказал Маше, что почти разведен. Остались последние формальности.
Послезавтра он встретит Дину и Лизу. И все решит. А дальше… Допустим, уехать к Маше в Челябинск… Главное — он будет рядом с прелестной, любимой женщиной. На то время, пока Алик оформляет развод, сняли квартиру. Алик перевез только самое необходимое. Чтоб не создать пробелов в обстановке. Чтобы не травмировать дочь…
*
— Извините, Макс, здесь я хотел бы вас остановить. — произнес ведущий. Его голос почти не выдал беспокойства. Интеллигентно помятый автор вздохнул и закрыл ноутбук.