- ...спать...спать...спать... - запели вкрадчиво и сладко пропавшие было в шуме и грохоте наведения нового порядка голоса. - ...растопи печку и спатеньки...баю-баюшки-баю...ложись уже хоть где-нибудь...разожги огонь...быстрей, быстрей, быстрей, быстрей...и спать...спать...спать...
Медленно и неуклюже, словно знаменитый утюг из города Чугуева вверх по реке, проплыла и утонула в глубинах бессознательного одна-единственная оставшаяся бодрствовать мысль.
"Замечательная идея...Обе из них...Или все три?.."
Неуклюже, но без потерь расколов пару чурбаков прямо в горнице, царевич под умильное пение загадочных доброжелателей засунул их в плиту, использовал щепу на растопку и в изнеможении опустился рядом с полуоткрытой в радостно заскакавшее пламя дверцей.
- ...закрывай глаза...живой...спи...засыпай...огонь горит...время идет... но теперь всё будет хорошо... - плотоядно нашептывали уже прямо на ухо таинственные голоса.
Перед глазами Иванушки всё закачалось, закружилось в медленном вальсе и стало куда-то уплывать...
...спи...спи...спи...
Веки под тяжестью земного притяжения опустились - не поднять...
...спи...спи...спи...живой...пока...
Голова будто наполнилась войлоком...
...спать...
Спать... спать... спать...
...ты будешь наш...
Черные бесформенные тени сгрудились, собрались вокруг обмякшей фигуры, и напряженно замерли в ожидании момента, когда обессиленный усталостью и бессонницей живой окончательно и навеки соскользнет в мир снов и сновидений. В их мир.
Полцарства за поспать...
Хоро...шо...
Спа...ть...
Мир померк, потускнел и стал растворяться вокруг него, как кусок рафинада в кипятке.
Иван с необъяснимым облегчением почувствовал, что тоже растворяется, исчезает и вливается в окружающее его приветливое многоголосое пространство, с жадным нетерпением ожидающее встречу с ним.
Теперь... всё будет... хорошо...
...живой сдался!..
С...с...па...
...теперь он наш...
Теперь... он... наш...
...наш, наш, наш, наш!!!..
Да наш... наш...
Или... ваш...
Или... еще... чей...
...он наш!!!..
А он... это... кто?.. Кто-то... тут есть... разве... кроме меня?..
С легким... паром...
Нет...
С добрым... ночем...
Нет...
С спокойным... утром...
Нет... Как-то... по-другому?..
С... с... сдраствуйте... вот как...
Мы... знакомы...
Вы - наш...
А я... я...
Чей я?..
Царевич моргнул, не открывая глаз, и непонимающе нахмурился: что-то здесь было не так.
Усилием воли, которого Серафиме хватило бы, чтобы навеки отказаться от бананов в шоколаде, он остановил дезинтеграцию времени-пространства-вещества в одной отдельно взятой голове, стиснул зубы, кулаки, сосредоточился, и в мозгу его медленно сгустились, оформились и выкристаллизовались два слова.
Два очень важных волшебных слова.
Кто?.. я?..
Потом слова, будто прорвало незримую плотину, сначала по капле, а потом струйкой, ручейком, потоком хлынули в сконфуженное и испуганное сознание.
Что... происходит?..
И... что это... значит?..
И кто это... всё время... бормочет?..
И почему вдруг стало... так темно... холодно... и жутко?..
И отчего запахло дымом... гарью... тленом?..
Все чувства и инстинкты Иванушки, до сих пор то ли занятые чем-то другим, более развлекательным, то ли убаюканные коварными голосами, внезапно встрепенулись, отряхнулись, спохватились и завопили наперебой, заглушая друг друга.
Содержания послания царевич так и не понял. Но понял смысл.
И содрогнулся.
Как же он раньше не заметил, не понял, не ощутил?!..
Надо бежать отсюда, бежать срочно, пока не поздно!..
И, не раздумывая больше ни мгновения и разбирая дороги, он рванулся вперед, к двери, как не бегал никогда в своей жизни...
То есть, рванулся бы, если бы смог.
Несыти не отпускали своих жертв так легко. Вернее, если быть точными, они не отпускали их никак.
И Иванушка, не разлепляя век и не выпуская светильника из сведенных пальцев, повалился на пол и сделал попытку ползти.
Поползновение его не прошло незамеченным: приумолкшие было в умиротворенном предвкушении голоса возвысились, словно дирижер их невидимого хора взмахнул палочкой, и зашлись от брызжущей яростью и отчаянием ненависти.