- Его превосходительство не придет, - Иван с усилием сглотнул сухим горлом и, несмотря на то, что больше всего на свете ему сейчас хотелось закричать на бесстрастного, как вамаяссьская стена, графа, или наброситься на него с кулаками, или убежать отсюда, из этого города, этой страны, куда глаза глядят, и забыть всё, как постыдный, нелепый, кошмарный сон, он продолжил ровным бесцветным голосом:
- Вчера он внезапно заболел, и не смог принять участие в четвертом состязании. Поэтому, вынужден вам сообщить, даже при том минимальном объеме добычи, который был предъявлен жюри, вы являетесь победителем объявленных состязаний. О чем мы и доводим до вашего сведения официально. Завтра, в десять часов утра, на этом же самом месте, состоится обряд коронации нового правителя Царства Костей. Примите поздравления.
- И участие, - не преминула вставить Серафима, лучась благожеланием и искренностью в смертельных дозах, как полтонны стронция. - А также приглашение на пир в вашу честь, посильную лепту в приготовление которого вы только что внесли. Всего хорошего, ваше будущее величество.
Удалялся граф с площади под дружные вопли: "Да здравствует Аспидиск Первый".
Все сто двадцать шесть его слуг, стражников и придворных очень старались перекричать друг друга и всех остальных.
Иванушка никогда раньше не думал, что тишина переполненной площади может быть такой же громкой, как и ее рев.
* * *
Дед Голуб склонился над чистым листом бумаги, тщательно выписывая одну ровную округлую буковку за другой, от слова к слову, от предложения к предложению.
Рядом со столом, на табуретке, поджав под себя ноги, с глубоким интересом наблюдала за процессом Воронья. Воронья - любимая ученица деда Голуба []
Терпеливо дождавшись, пока чернила на пере закончатся, и старику пришлось оторваться от работы и потянуться к чернильнице, девочка заглянула в покрасневшие от бессчетных часов за письменным столом глаза учителя и задала вопрос:
- Деда, а деда? А что это вы всё время пишете? Вы взаправду все хроники старинные на нашем наречии переписать решили?
- Что?.. - рука с пером зависла в воздухе, и старик слегка недоуменно взглянул на свою любимую ученицу. - А, ты всё еще здесь, Воронья...
- Здесь, - обижено надулась девочка. - Вы ж сами велели мне погодить, пока страницу допишете, а сами уже с тех пор пятую строчите.
- А... Ой... Извини, птичка... Заработался...
- Ага, заработались, - ворчливо сложила локти поверх стопки чистой бумаги воспитанница детского крыла. - Тетя верява говорит, что вам на свежем воздухе надо чаще бывать. И питаться вовремя. А то вон совсем на шкилет похожи стали - кожа да кости торчат, и то в разные стороны.
- Да разве ж я... - начал было виновато оправдываться дед, но Воронья не дала ему и шанса.
- Вот, я вам, как человеку, полчаса назад суп принесла - так он уже не то, что остыл - испортился, поди. Кушайте давайте, лучше, дедушка, потом допишете. Бумажки не убегут.
И она сняла с кипы старинных пергаментов на диване жестяную миску, прикрытую треснутой тарелкой, аккуратно отодвинула исписанный лист на столе в сторону, и с не терпящим возражения выражением на худеньком личике водрузила холодный суп перед стариком.
- Вот, пока не покушаете, я не уйду, и покою вам не дам, - словно чрезвычайно заботливая эринния, девчушка подвинулась поближе, выудила из кармана два ломтя каравая, деревянную ложку, и положила их рядом с тарелкой. - На здоровьичко.
- Ну, спасибо... кормилица ты моя... - ласково и слегка близоруко улыбнулся дед и заглянул под исчерченную мелкой паутиной тонких трещин тарелку. - Ох, гляди ты, картошки-то сколько! И мяса шесть кусков! Прямо праздник какой-то!
И тут же обеспокоено перевел взгляд на девочку:
- Аль и впрямь у нас какой праздник, а я запамятовал?
- Не-а, - поспешила успокоить она его, а заодно отвести внимание от собранных по своим тарелкам воинами дружины королевича Кыся картошки и мяса. - Нет у нас сегодня никакого праздника. Пока. А вот завтра - День Медведя! Ну, и коронация намечается...
- Намечается? - сделал большие глаза дед Голуб. - И кого собрались короновать?
- Бренделя-кренделя... - кисло скривилась девчонка.
- Он тебе не по нраву, что ли, птичка? - не забывая уписывать за обе щеки покрывшийся тонкой пленочкой жира обед, сочувственно полюбопытствовал старик.
- Ой, дедушка Голуб, скажете тоже! - фыркнула Воронья. - Да кому он у нас вообще по нраву! Вы слышали, что он нем в городе рассказывают?!..