— Как это — ерунда? — прогундосил отчаянно простывший в засаде Грачик и жалобно швыркнул носом, переводя взгляд с командира на друзей. — Да если он на задние лапы встанет, я ему до подмышек не достану! Ерунда!..
— Достанешь, — не очень уверенно возразил Кысь.
— Ага, правильно, достану, если на табуретку встану и на цыпочки вытянусь! — не прекращал ворчать Грачик. — Ты его издалека видел, а он меня через решетку чуть не гамкнул! Я еле руку успел отдернуть! А он на задние лапы ка-а-к подымется, ка-а-ак просунет морду сквозь решетки, да ка-а-к давай на меня лаяться! До сих пор в ушах звенит!
— Точно-точно, Кысь, — озабоченно поддержала узколицего черноволосого мальчишку Мыська. — Ты что, забыл, что Чирка рассказывала? Как они с братом три месяца назад залезли ночью к Вранежу мусорную кучу у кухни поглядеть, и как на них евойные собаки накинулись? Ее тогда хоть и сильно погрызли, платье изодрали, да она ноги унесла, пусть и прокушенные в трех местах. А Ёжку с тех пор Чирка больше не видела. И никто не видел.
— Ну, помню, говорила… — неохотно признался их командир.
— А помнишь, Воронья говорила, что ей один мальчишка рассказывал, что ему один надежный парень намекнул, чем Вранеж своих волкодавов кормит? — мрачно глянул исподлобья Снегирча. — А, точнее, кем?
— Да брехня… наверно…
— Короче, если мы не придумаем, как мимо этой псарни пройти, в дом нам не попасть, — просипел и закашлялся Грачик.
— А чего тут думать, — буркнул Снегирча. — Отравить их, людоедов, да и вся недолга.
— Чем ты их отравишь? — как на блаженного уставился на него Кысь. — Может, у тебя стакан яда под подушкой припрятан?
Снегирча смутился.
Стакана, или даже ложки яда, если на то пошло, у него там не было.
Под подушкой у него были припрятаны только горбушка хлеба и настоящий наконечник для стрелы, исподтишка уворованный в один удачный день из охотничьей сумки его героя Кондрата, которую тот попросил покараулить, пока он сходит перед походом на разбойников проведать медвежонка к октябрьской веряве.
Верява!!!
Ну, конечно же!
— Мыська, ребята, я придумал!!! — едва не захлопал в ладоши Снегирча, но, побоявшись нарушить конспирацию, лишь несколько раз взмахнул сжатыми кулаками, будто заколачивая невидимые гвозди, и азартно продолжил: — Надо попросить яд у молодой верявы, у Находки!
— У верявы?!..
В темном углу повисло неловкое молчание.
Хоть у северных костеев никаких убыр отродясь не бывало, а называли их и вовсе забавным словом «верява», но слава их давно уже вышла не только за пределы страны Октября, но и Страны Костей.
А если еще вспомнить старую поговорку «Добрая слава лежит, а худая бежит» и прочий фольклор, зародившийся за столетия вокруг доблестных тружениц оккультного фронта, то визит к четырем голодным волкодавам-людоедам мог показаться среднестатистическому костейскому ребенку достойной заменой визиту к одной веряве.
— Хотя, у нее, наверное, тоже никакого яду нету, — по зрелому размышлению осторожно возразил сам себе Снегирча, давая сотоварищам выйти из неосмотрительно созданного им положения, сохранив лицо.
— Ага, точно нету, — с облегчением поспешил согласиться Грачик.
— Она же никого не травит… вроде… пока… На что ей яд? — дипломатично попытался подвести теоретическую основу под решение военного совета Кысь.
И только Мыська то ли мало сказок в детстве слышала, то ли не совсем поняла маневров мальчишек.
— Ну, и что, что нету, — увлеченно возразила она. — Если попросить — сделает! Она же нам тогда лекарство от золотухи сделала, когда мы мяса первый раз облопались! И яд сделает!
— Одно дело — лекарство, — мудро заметил Кысь. — А другое…
— И как ты ей скажешь? — поддержал его Грачик. — «Я хочу отравить собак Вранежа, потому что нам надо залезть к нему во дворец, чтобы найти клад?»
— Сам дурак, — задумчиво проронила Мыська. — Ничего я ей такого не скажу. А скажу я ей… скажу… скажу… Придумала! Я ей скажу, что в городе живу, и что мать моя замуж за лавочника выходит! И что жить мы в его доме собираемся, только у него собаки злые двор охраняют, и я их боюсь! А… а мать с отчимом надо мной только смеются! А одна меня уже кусала! Два раза! Или три! И другая тоже! Четыре раза!.. И… и… и… И еще чего-нибудь придумаю, пострашнее, чтобы она точно согласилась!..
— И, думаешь, сработает? — с сомнением, в изрядной мере замешанном на восхищении, прищурился на нее Снегирча.
— Должно сработать, — вздохнула и сразу погрустнела девочка. — А иначе нам про Вранежев клад можно прямо сейчас забыть, и больше не вспоминать.