— В такое время вы не водите с собой бабушку?
— Ага.
— Ну, и… Кто-нибудь остановил вас у дверей и рассказал вам, что произошло, что там полиция? Уже народ собрался? Как вы узнали, что он мертв?
Брикки отвечала на эти вопросы. Это было похоже на танцы на туго натянутой проволоке, без балансира и без сетки.
— Нет, там никого не было. Никто об этом еще не знает. Я, видимо, первая его нашла. У меня был ключ, он мне сам его дал. Я пошла туда, а там у него не горел свет. Я подумала, что он еще не вернулся домой, и решила его обождать. Пошла наверх и увидела его там, застреленного.
Джоан Бристоль с лихорадочным интересом вслушивалась в ее рассказ.
— И что же вы сделали? Наверное, сразу бросились к телефону и начали орать: «Убийство, убийство!»
Опытная светская дама, сидящая на том стуле, где была Брикки, снова посмотрела на свою собеседницу.
— Вы что думаете, я совсем глупая? Конечно, я оттуда сразу удрала, но на тормозах. Я выключила свет, заперла за собой дверь и ушла, оставив все так, как было. Сестричка, я никому не сказала ни слова! Неужели вы думаете, что я хочу быть замешанной в этом деле? Только этого мне не хватает.
— А когда вы там были?
— Только что.
— Значит, надо думать, еще никто об этом не знает, кроме вас…
— Вас и меня.
Она почувствовала сзади какое-то движение. Может быть, шелохнулся воздух или что-то скрипнуло.
— Вы сюда пришли одна?
— Конечно. Я все делаю одна. А кто у меня есть?
Зеркало, стоящее на комоде, показало, что дверь позади нее медленно открывается.
Она не могла повернуть голову. Она могла только подумать: «Дверь сзади меня открылась. Кто-то сейчас… Значит, это сделали они. Я попала в точку. Значит, мой след был горячий, а Куин пошел по холодному следу».
Теперь она все знает. Но это ей не поможет. Она сама напросилась на неприятности, и сейчас они начнутся.
Бристоль задала еще один вопрос — больше для того, чтобы отвлечь ее внимание еще на мгновение, чем для того, чтобы получить ответ:
— А почему вы меня с этим связываете? Почему вы пришли сюда?
Брикки нечего было беспокоиться об ответе, потому что ответа не ждали. Уже сосчитали, сколько будет дважды два, без ее помощи.
Что-то плотное и прыщавое, с маленькими узелочками, внезапно покрыло ее лицо. Махровое полотенце, видимо. Она вскочила, но одна рука оказалась в железной хватке. Бристоль тоже вскочила и схватила ее за другую руку. И обе руки были сведены сзади, перекрещены и связаны.
Потом грубая рука, тяжелее и больше, чем рука женщины, немного повозилась с полотенцем и опустила его до половины лица, освободив глаза и нос.
Бристоль стояла перед ней и сказала тому, кто стоял за ее спиной:
— Следи за ее ртом, Грифф. Сквозь эти стены слышно все.
Мулсской голос проворчал:
— Свяжи ей ноги. Она бьет меня каблуками.
Женщина наклонилась. Брикки почувствовала, что ей стягивают щиколотки. Она превратилась в беспомощный сноп сена, связанный с обоих концов.
Джоан Бристоль снова поднялась.
— Что будем делать теперь? — спросила она.
Мужской голос ответил:
— Как ты думаешь, не следует ли нам…
Он не закончил: Брикки поняла, что он имеет в виду, по тому напряженному выражению, которое появилось на лице женщины. Он сказал об этом так спокойно, как будто говорил, что нужно задернуть занавески или погасить свет. Она похолодела.
Женщина была напугана. Не из-за Брикки. Она боялась за себя. Ома, должно быть, хорошо знала этого человека. Знала, на что он способен…
— Не в этой комнате, не здесь, Грифф! — сказала она просительно. — Всем известно, что мы были в этой комнате. Мы нарвемся на неприятности.
— Нет, ты меня не поняла, — сказал он просто. — Я вовсе не имел в виду… — Он подошел к окну, спокойно открыл его. Блик света на противоположной стене… Он нагнулся и задумчиво посмотрел вниз. Потом повернулся и сказал негромко: — Четвертый этаж. Наверное, достаточно. — И сделал выразительный жест. — Мы втроем стали пить, а потом она захотела открыть окно, немного проветрить комнату. А потом… Ведь часто так бывает.
Брикки казалось, что сердце ее горит, как факел.
— Да, но такие дела всегда расследуются, а это нам не годится, Грифф.
— Так что ж мы сделаем? Оставим ее здесь? — сказал он резко, лающим голосом.
Бристоль пригладила волосы.
— Посмотри, в какую беду ты нас втянул, — ворчливо сказала она. — Зачем тебе нужно было…
— Заткнись! — сказал мужчина жестко.
— Она уже знает. Как, по-твоему, зачем она сюда пришла?
— Какого черта ты не делала все как нужно было! С самого начала, как мы договорились!
— Не могла я с ним справиться! Я открыла тебе дверь, чтобы ты его напугал, заставил заплатить. Совсем я не думала, что ты его застрелишь.
— А что ты хотела, чтобы я сделал, когда он бросился на эту штуку? Хотела, чтобы я ее отдал? Ты видела, что произошло, — я должен был застрелить его, в порядке самозащиты. Да и вообще что теперь говорить об этом! Сама все испортила. А беду не исправишь. Теперь еще надо думать об этой юбке. Мне все-таки кажется, что самое умное…
— Нет! Говорю тебе, Грифф, нет! Это будет самое глупое. Пусть болтает, когда мы уйдем. Ведь это только ее слово против нашего слова. Она ведь тоже там была, верно? Она могла это сделать — так же, как и мы. Давай скорей уйдем отсюда.
Он открыл дверцу стенного шкафа и заглянул в него.
— А как насчет этого? Давай сунем ее сюда и потеряем ключ. Шкаф в капитальной стене, так что ее никогда не услышат. Это даст нам порядочно времени. Неизвестно, сколько пройдет, пока откроют шкаф.
Они оттащили ее к шкафу и сунули внутрь, как мешок…
— Надо ее к чему-нибудь привязать, — сказал он. — А то она начнет биться о дверцу. — Он приспособил что-то вроде сбруи из простынь и привязал к крючку в стене. Она теперь не могла пошевелиться.
Женщина сказала:
— А там есть чем дышать? А то вдруг долго не…
— Не знаю, — оборвал он. — Она выяснит это сама, а потом нам расскажет.
Они закрыли дверцу. Темнота. Ключ был вынут. Ключ, который они хотели бросить где-то на улице. Она слышала, как они разговаривают.
— Давай чемодан, Джоан.
— А как насчет того идиота, что сидит в холле? Он, должно быть, видел, как она поднималась сюда.
— Ну, с этим я справлюсь легко. Где бутылка виски, которую я сегодня купил? Я предложу ему выпить на прощание. Он, когда пьет, всегда отходит за почтовые ящики. Ты выскочишь, когда он будет там, и быстро выйдешь на улицу, разговаривая сама с собой, как будто с ней. Пошли. Ты готова?
— Эй, послушай-ка! Нет счета за номер. Надо расплатиться, иначе нас начнут искать. Он, наверно, упал на пол…
— Неважно, некогда сейчас искать! Дежурный выпишет нам новый…
Дверь закрылась. Они ушли.
ОДНА МИНУТА ШЕСТОГО
В такси Куин раздумывал над сложным маневром Холмза. Тот боялся попасть в ловушку и, чтоб избежать ее, заставил Куина уйти из того места, откуда он звонил, в кафетерий. Там он, невидимый, осмотрел его, но так как не был абсолютно уверен, что Куин один, хотя и казалось, что это так, перенес встречу в третье место. Это давало Холмзу возможность приехать туда раньше и удостовериться, что вокруг никого нет. Куину пришлось бы расставлять сообщников на виду у своей богатой жертвы.
Куин доехал до 51-й улицы за пять-шесть минут, не больше. Этот бар походил на старомодный ночной клуб, какие существовали три десятилетия назад. Он помещался в первом этаже каменного дома, а вход был через подвал. Над дверью висела неоновая вывеска, освещающая вход, но официальное время закрытия уже давно прошло, и вывеска не горела. Большинство посетителей уже ушло. Но он выскочил из такси и вошел. Все равно.
В маленьком кабинете лицом ко входу в одиночестве сидел человек. Его волосы серебрились у висков, он носил очки без оправы, что придавало ему довольно солидный вид — слишком солидный, чтоб сидеть с таким видом в одиночестве в баре около пяти часов утра. Он обхватил рукой бокал. Второй стоял на другом краю стола. Когда вошел Куин, он незаметно поднял палец. Куин подошел, остановился и посмотрел на него. Тот сидел, глядя снизу вверх. Минуту они молчали. Человек за столом заговорил первый: