Гитлер ставил осенью 1939 г. свои военные планы в зависимость от процессов перевооружения и довооружения потенциальных и реальных противников, во всяком случае, как такие процессы ему виделись. С другой стороны, ОКВ было уверено после поражения Польши в успехе германских сил на Западе, поэтому еще до получения ответа из Лондона и Парижа насчет мирных предложений германского правительства от 6 октября 1939 г. издало 9 октября 1939 г. директиву о наступлении против Франции ударом через Нижние страны.
Надо учесть еще один немаловажный фактор, подтолкнувший Гитлера форсированными темпами начинать подготовку наступления на Западном фронте уже в начале октября 1939 г.: это – позиция Италии, которая могла встать на сторону Германии только, как убеждал Гитлер свое окружение, в случае успешного наступления на Западе. К сентябрю 1939 г. между Германией и Италией возникло охлаждение отношений, в этой связи Гитлер вполне опасался повторения 1915 года, когда Италия встала на сторону Антанты, хотя имела союзнические отношения с державами Центра. Итальянский историк Л. Виллари доказывал, что Гитлер уже в начале сентября 1939 г. был уверен в подготовке Муссолини к разрыву с Германией и переходу в стан врага, на что указывали также усиленные работы по достройке укреплений в Тироле[198].
Насчет Италии у Гитлера были и другие соображения. В речи в Рейхстаге 6 сентября 1939 г. Гитлер заявил о намерении превратить европейскую войну в мировую, если западные союзники захотят спровоцировать в Германии повторение 11 ноября 1918 г.[199] В этой связи Италия нужна была вермахту в качестве трамплина для удара по средиземноморским и азиатским владениям Британии.
Вспоминая события конца 1918 г., Гитлер в своей речи от 6 октября 1939 г. указал, что западные державы не дождутся разобщения немецкого народа[200]. Таким образом, Гитлер оставался уверенным в непобедимости вермахта, который, как он считал, не был побежден и в 1918 г., но полагал, что западные союзники будут искать экономические пути давления на Германию, чтобы повторить сценарий конца Первой мировой войны, когда в обществе и среди правящей верхушки государства действительно возникли политические противоречия. Для недопущения подобного развития событий Гитлер и хотел превратить европейскую войну в мировую, для чего ему требовалось вовлечь в конфликт Италию и другие государства. Только в таком случае Германия имела возможности для получения внешних ресурсов из отдаленных регионов мира и разрушения Британской колониальной империи.
Вероятность вмешательства западных союзников в конфликт рассматривалась германским руководством как почти нулевая. Гитлер в своем духе уповал на некие внутренние неурядицы во Франции, при которых Британия не решится в одиночку вступить в войну. Правда, произойти это должно было в недалеком будущем, как был убежден Гитлер[201]. Сама операция против Польши задумывалась Гитлером как часть плана борьбы с западными державами, вмешательство СССР в конфликт с Польшей рассматривалось им как вполне возможное, с чисто технической точки зрения, но невозможное – с политической, поскольку руководящая верхушка Польши никогда не пошла бы на сделку с большевиками из-за угрозы поглощения Польши Советским Союзом[202].
В полдень 22 августа 1939 г. Гитлер в большом зале Бергхофа выступил с речью перед главами военных ведомств и начальниками штабов, в которой почти полностью повторил «Белый план» с той только поправкой, что благоприятный момент для действий наступил[203]. И. Риббентроп прибудет в Москву только 23 августа, а пакт Риббентропа – Молотова будет подписан в Кремле в 2 часа ночи 24 августа. Х. Грайнер полагал, что Гитлера подтолкнули к более агрессивным действиям в те дни переговоры министра иностранных дел рейха с правительством СССР[204]. Однако эти переговоры еще даже не начинались, когда Гитлер сказал своим генералам, что инициатива пакта о ненападении между Германией и СССР исходит от Москвы[205]. Не исключено, что Гитлер блефовал. Но интересно его пояснение мотива шага Сталина в сторону переговоров с Берлином о пакте, что, «если дело дойдет до войны между Германией и Советским Союзом, его режиму придет конец, все равно, выйдут ли его солдаты из войны победителями или же потерпевшими поражение»[206]. Гитлер убеждал своих подчиненных, что западные державы «лишились всех козырей» из-за пакта о ненападении на СССР[207].
199
203