Споры о природе сталинизма сформировались под влиянием трех основных факторов: (1) анализе ситуации на Западе, (2) анализе ситуации в Советском Союзе и (3) на основе марксистского анализа общества. Кроме того, можно проследить эволюцию каждого из этих факторов по отдельности. Так, и капиталистические страны Запада, и Советский Союз в течение некоторого времени попеременно воспринимались то как нестабильные, то как стабильные и динамичные, а затем снова как крайне нестабильные – вплоть до распада СССР (307).
Однако такие прогнозы, касающиеся Советского Союза и Запада, не были «синхронными». «В марксистском лагере, начиная с Октябрьской революции и вплоть до 1952 года, доминирует представление о «предсмертной агонии» и «коллапсе» капитализма»[222] (6–7). Данные представления о «развивающемся коммунистическом обществе» и «разрушающемся капиталистическом строе» находили все больше и больше сторонников после разрушительных последствий Великой Депрессии, разразившейся в капиталистических странах. Это привело к тому, что некоторые бывшие критики Советского Союза, такие, как Отто Бауэр, изменили свои взгляды об СССР в 1930-х годах (47). Однако экономическое развитие передового капиталистического мира после Второй мировой войны, напротив, привело к временному отказу от идеи «краха капитализма» в 1950-х и 1960-х годах. Эти темы были снова подняты в 1970-е годы под воздействием нового мирового экономического кризиса, но к тому времени советская экономика уже показала явные признаки застоя и фактического отставания от развитых капиталистических стран.
Ван дер Линден выделяет три «классические» теории западных марксистов о сталинском режиме в Советском Союзе: (1) теория Троцкого об СССР как об угнетенном государстве рабочих (наиболее полно разработана в книге «Преданная революция», 1936); (2) теория бюрократического коллективизма, выдвинутая такими авторами, как Бруно Рицци, Джеймс Бернем и Макс Шахтман; (3) теория государственного капитализма, которая стала наиболее популярной после выхода в свет работы Тони Клиффа, исторического лидера Международного Союза Социалистов, в Великобритании и после работы Джеймса и Дунаевской в США. К этим трем основным теориям Ван дер Линден добавляет (4) четвертую, создаваемую более разнородной группой авторов – речь идет об авторах, которые разработали теории о «новом режиме производства», обычно по аналогии с азиатским способом производства («восточной деспотией»)[223].
Анализ сталинизма Троцким характеризуется его позицией о необходимости защищать завоевания Октябрьской революции, такие, как национализация средств производства, от империалистической агрессии. Еще в 1933 году Троцкий предупредил, что «дальнейшее беспрепятственное развитие бюрократизма должно неизбежно привести к прекращению экономического и культурного роста, страшному социальному кризису и снижению уровня жизни всего общества» (Троцкий, 1933, 115; Ван дер Линден, 2007, 280). Тем не менее, он считал, что бюрократия в советском обществе была «временным явлением», которое не выжило бы в период Второй мировой войны. Ван дер Линден утверждает, что «непредвиденная стабильность Советского Союза и структурная ассимиляция государсгв-соседей [в Восточной Европе] заставила сторонников теории угнетенного государства рабочих встать перед трудным выбором: либо они должны были пересмотреть точку зрения Троцкого, либо они продолжали бы поддерживать его, в то же время отказываясь учитывать временной фактор»(158). Наиболее известный из западных последователей взглядов Троцкого, бельгиец Эрнест Мендель, пересмотрел свою позицию в отношении сталинизма, утверждая, что «плановая советская экономика превосходила капиталистическое хозяйство» и что «Советский Союз, за счет коллективной собственности на средства производства, централизованного планирования и государственной монополии на внешнюю торговлю, сможет достигнуть все более высокого уровня экономического развития» (ван дер Линден, 280-81).
Ван дер Линден считает, что ни один классический анализ Советского Союза не может являться существенным и значимым, если в нем не уделяется существенное внимание либо марксистской теории, либо эмпирическим данным, либо и тому и другому вместе. Теории бюрократического коллективизма (нового типа общества с господствующим классом) с легкостью можно признать незначимыми и не соответствующими истине, так как идеи о том, что после капитализма может установиться строй, отличный от социализма, в корне чужды марксизму. Кроме того, «ни одна теория государственного капитализма не может соответствовать фактам или марксистской идеологии», потому что сторонники тезиса государственного капитализма «не в состоянии доказать существование конкуренции в экономике Советского Союза в соответствии с марксистской идеологией, т. е. выпадающей в той или иной момент из имманентной логической системы» (313).
222
В качестве типичных примеров работ тех лет можно привести следующие цитаты Троцкого 1938 года из «Программы социалистической революции» (на самом деле, работа имела другое название, а именно – «Агония капитализма и задачи четвертого Интернационала»): «происходит стагнация капиталистического строя» и «единственный выход из сложившейся ситуации – это крах данного буржуазного строя» (Троцкий, 1938).
223
Первым, кто утверждал, что традиционное русское общество было основано на азиатском способе производства, был «отец русского марксизма» Георгий Плеханов (Плеханов, 1926). Ван дер Линден отмечает, что Александр Зимин, «большевик, который в 1920-е годы присоединился к оппозиции, а затем провел много лег в сталинских концентрационных лагерях, в 1970-е годы опубликовал эссе в формате «самиздат» (это способ неофициального и потому неподцензурного распространения литературных произведений, а также религиозных и публицистических текстов в СССР, когда копии изготавливались автором или читателями без ведома и разрешения официальных органов, как правило, в виде самодельных книг, брошюр – комментарии перев.), в которых он попытался определить природу советского общества”, используя “категорию азиатского способа производства только как эвристического инструмента” (Ван дер Линден, 2007, 221). Зимин рассматривал сталинизм как «отклонение от нормального режима производства», которое ведет к историческому тупику, каковой тупик, однако, «может определенно изменится в социалистическом направлении, в частности, под влиянием революционного сознания рабочего класса” (224).